Школьная учительница из оккупированной ныне Волновахи в Донецкой области выехала из родного города полгода назад. Школа, где она проработала многие годы, разрушена обстрелами. В дом, где они жили с пожилой мамой, попали снаряды. Сейчас женщина живет на западе и работает в онлайн-школе. Связи с оккупированным родным городом не теряет и знает, что происходит в образовательной отрасли там. Часть ее коллег пошла на сотрудничество с оккупантами, а оставшиеся вместе с родителями в оккупации вынуждены вести двойное обучение: очное – в местной школе, онлайн – в украинской, но подпольно. Самой ему поступают угрозы от оккупационной администрации.
Директора четырех из семи школ перешли на сторону РФ
– Город захватили 12 марта. Сожгли храм, совершили показательный расстрел активистов, начали устанавливать свою власть.
С 10 апреля этого года оккупанты дерзко начали учебный процесс в городе. Этому предшествовала определенная «работа». Директора четырех школ города из семи перешли на сторону захватчиков. Конкретно – директор нашей школы начала обзванивать выехавших учителей – а выехало 90% учителей. И вот она в наказном порядке требовала: приезжайте в Волноваху разбирать завалы, наша школа открывается. Хотя у нас у всех там разрушено жилье, хотя там опасно находиться! «Вы будете все уволены», – это было нам сказано нецензурными словами.
Директор другой школы давала ложные интервью «прессе» так называемой ДНР. Она рассказывала, что ВСУ разрушили школу, умышленно обстреливали город, убивали людей в подвалах и т.д. Все – по согласованным текстам. Говорила то, что они хотели услышать по сценарию.
Дальше началось давление на педагогов. Оставшиеся и не желавшие на них работать собирали вещи, проходили «фильтрацию» и выезжали на подконтрольную Украине территорию. Иначе – можно было испытать репрессии.
Как пример, учительницы из Волновахского района пришли и сказали: вы в черном списке, вы учили детей на «бандеровском» языке, вы проводили с ними «бандеровские» праздники, вы возили детей на «бандеровщину», где над ними издевались. Имелось в виду проведение при поддержке одного из депутатов в Волновахе патриотического конкурса по истории родного края и Украины, в котором участвовало очень много детей. Авторы лучших работ ездили на запад Украины в познавательную поездку, жили там в семьях и таким образом дети узнавали Украину. Эта учительница была в жюри конкурса, сопровождала детей в поездках и т.д.
Ей сказали: «Собирайся!». И забрали ее мужа, который был известным активистом. Затем забрали ее сына, угрожали, заставляли копать в посадке себе могилу, требуя дать показания, чем занимался отец, но потом отпустили. Тогда женщина с сыном уехали. До сих пор она не знает о судьбе своего мужа: жив ли он или мертв.
«Начали говорить на родном языке»
Итак, после такой работы часть учителей пошли на сотрудничество. Сразу же начали выходить пропагандистские ролики, где учителя благодарили оккупантов за то, что они «наконец-то полной грудью вдохнули», «начали говорить на родном языке». Это все выглядело жалко, просто противно смотреть.
Из нашей школы 90% учителей – когда уехали, то уехали, никто не вернулся. И в других школах – возвращались. Остались работать родственники нашего директора. Директор имела пророссийские настои еще до начала вторжения, ждала российские войска еще с 2014 года. К примеру, в нашей школе традиционный ежегодный «диктант национального единства» официально не проводился. Дети тихонько наряжались в вышиванки, учитель отпирал класс, садились и писали диктант на украинском языке. Вот так происходило это мероприятие.
На новый учебный год оккупанты обещали открыть в городе три школы, но открыли только одну
Большинство учителей пошли на коллаборацию, потому что пошло руководство. Оно вело людей за собой. Директора школ, например, говорили подчиненным так: «Посмотри, в Донецке уже 8 лет, а тебе до пенсии – пять».
Сейчас учителя-коллаборанты хвалятся зарплатами, мол, у них по 34 тысячи рублей, на наши это – около 17 тысяч гривен. У меня так и было, со всеми надбавками.
Угрожали лишением родительских прав
Далее начало оказываться давление на родителей, чтобы они отдавали детей в местные школы. Проводили «разговоры», угрожали лишением родительских прав. Сказала мне одна мама ученика: “Лучше вам не знать, что здесь было, как нас заставили записаться в школу”.
Учителя-коллаборанты ездили в Москву и в Сочи на «переподготовку». Их там учили, как детей учить разлюбить родину
В самых же школах в Волновахе теперь – российская программа. Учителя-коллаборанты ездили в Москву и в Сочи на «переподготовку». Их там учили, как детей учить разлюбить родину, как прививать им ненависть к своему народу, своей культуре, как любить «русский мир», как показывать второсортность нашей нации. И теперь они все это вкажут в головы детям. Если же ребенок что-нибудь скажет против, сразу вызывают родителей на очень строгую беседу.
Как собирали учеников в украинские онлайн-школы
Летом во время отпуска было решение открывать наши школы дистанционно. Это было как мираж. Как что-то сказочное. После такого давления, после роликов наших бывших коллег, после такой неопределенности… Директором школы стала наша молодая коллега, она не испугалась ни давления, ни угроз. Провела собрание и сказала: «Все мы заинтересованы. Собираем учеников! Это наши дети, это наши знания. Покажем, что мы не победимы». Было тяжело. Каждый классный руководитель обзванивал родителей детей, писал в мессенджеры. Часть родителей не отвечали, части – не было контактов. Ведь учителя-коллаборанты, в нашей школе – это шесть человек, в другой – 25 человек, имели классы и, соответственно, контакты родителей. Эти контакты для нас были утрачены. мы искали их контакты через других родителей, через знакомых.
С каждой семьей, с каждым ребенком я беседовала отдельно. Особенно сложно было с оставшимися на оккупированной территории. Они мне писали: «Нет, у нас будет русское образование». Я говорила так: «Ну хорошо, но ведь вы можете получать еще одно образование параллельно. Образование Украины – базовое, будет легальный документ». Я не проявляла агрессию, я пыталась уговорить, мне нужно было собрать детей.
Некоторые из коллаборантов мне писали, что за мной вообще плачет не то, что СИЗО, а виселица
Дети стали собираться. Но мне угрожали. Некоторые из коллаборантов мне писали, что за мной вообще плачет не то, что СИЗО, а виселица, что таких нацистов, как я, нужно расстреливать. И это писали не только мне, но и коллегам…
Сначала мы собрали 62 ребенка, 62 заявления от родителей. В основном это дети, уехавшие за границу, и дети из оккупированной Волновахи. Их родители не смогли уехать, кому-то – некуда было уехать.
Затем, где-то в августе, произошел отток заявлений родителей детей, живущих на оккупированной территории. Мы выяснили, что на них там оказывается безумное давление. Дети же общаются между собой – и вот кто дома родителям говорил, что тот или иной одноклассник будет учиться в украинской школе онлайн. Родители доносили на других родителей со слов своих детей. Тогда мы сделали секретные списки детей. Родителям мы гарантировали конфиденциальность: никто не узнает, что ваши дети учатся в украинской онлайн-школе.
В соцсетях, во всех волноваских группах, мы сделали объявление о том, что идет набор детей в дистанционные школы по украинской программе. Что здесь началось? Коллаборанты плевались желчью и обливали нас грязью, как могли. Писали: “Вы бандерштадты открываете”. Даже была создана группа, где обливали грязью учителей, выставляя наши фотографии, то есть это писали люди, которые нас знают. Это делали не «решисты», это делали местные коллаборанты. Возможно, при банке тушенки. Мы и это выдержали!
Как учатся дети, которые в оккупации
Мы собрали 230 учеников, в общей сложности у нас было до войны – 500. И мы начали работу. Хочу сказать, что более 50% наших учащихся – это дети с оккупированных территорий. Учиться им непросто.
Дети прячутся, дети собираются по 5-6 человек, дружат, слушают наши уроки. Как подпольщики. Это все делается со страхом и предостережениями
Более половины города без света. Дети вынуждены рано вставать, делать задания, фотографировать, ловить интернет и отправлять. Утром они должны ходить в «русские» школы, а затем ловить интернет – а он только в центре города – и подсоединяться к нашим урокам.
Дети прячутся, дети собираются по 5-6 человек, дружат, слушают наши уроки. Как подпольщики. Это все делается со страхом и предостережениями.
Мы научились заботиться о безопасности детей, закрывать информационное пространство – даем отдельные ссылки, дети – под никами, свои лица не открывают, списки мы держим в тайне. Интересно, что дети с оккупированных территорий просят дополнительные задания, например, на выходные. Как только мы научились охранять наших учеников, произошел снова прилив. К примеру, в середине августа у меня было 15 учеников. Сейчас – для сравнения – у меня их 36. Дети и родители немного успокоились.
Украинский язык и книга – под запретом
Сразу после оккупации были исключены из школьной программы история Украины, география Украины и украинский язык. Книжный фонд нашей школы был уничтожен – они его вывезли и подожгли. Всем этим управляла бывшая представительница управления образования. Все украинское полностью запрещено.
Бумажные книги на украинском очень опасно хранить. Потому что это – СИЗО. И неизвестно, увидят ли потом этого человека
Бумажных книг на украинском там нет, только интернет-учебники. Бумажные книги на украинском очень опасно хранить. Потому что это – СИЗО. И неизвестно, увидят ли потом этого человека. За разговор на украинском языке на улице можно поплатиться.
Был инцидент ученик в центре города, потому что там ловится интернет, слушал без наушников мой урок на украинском языке. Это услышал один из местных. Отнял у ребенка телефон, начал нецензурно выражаться, угрожать мне и детям. Было и такое.
Есть ли вера в победу
Люди на оккупированных территориях уже понимают, что Украина побеждает, может быть, и медленно, но побеждает, и они начинают сдавать детей в украинские школы. Даже коллаборанты.
Вы спросите: дети коллаборантов – и учатся в украинских школах? На совещании мы обсуждали этот вопрос с коллегами и решили не отказывать никому. Это наши дети. Мы думаем, что дети коллаборантов изучатся и не повторят действий своих родителей.
Сейчас мы, учителя, уехавшие из оккупированного города, живем Победой, надеемся на Победу. Я и детям всегда говорю на уроках: «Мы обязательно победим. Нас не удастся сломать!».
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:
Мы работаем с обеих сторон линии разграничения. Если вы живете в ОРДЛО и…
