Две жены бойцов «Азова» рассказали о более чем 3 месяцах жизни в российской оккупации и 3 днях допросов

ИВАНО-ФРАНКОВСК ‒ Более трех месяцев жизни в российской оккупации, три дня допросов и подбора через блокпосты на украинскую территорию пережили две жены бойцов «Азова». Об этом они рассказали Радио Свобода. Женщины были вольнонаемными работницами полка «Азов» – отряда спецназначения Нацгвардии Украины. У одной мужчина находится в плену в России, у другой тело мужчины – под завалами на заводе «Азовсталь».

По соображениям безопасности и потому, возможно, что им придется когда-то поехать домой, в поселок Ялта, расположенный в 25 километрах от Мариуполя Донецкой области, женщины попросили не называть их настоящие имена. Оба работали в полку «Азов» как вольнонаемные работницы. Ирина была парикмахером в течение шести лет на базе добровольческого батальона “Азов” в Урзуфе. С началом полномасштабной войны, она приехала домой в поселок Ялта. А мужчина в это время защищал Мариуполь. Еще 3 марта супруги, имеющие двух дочерей, общались по телефону.

«Уже в эти дни у нас в поселке Ялта начали собираться русские военные. Они захватили Мангушский поселковый совет и оттуда вошли в нашу деревню. С мужчиной исчезла связь где-то 4 марта. И до 24 марта я его не слыхала. Затем он писал одно сообщение в день или три дня, что жив. 25 марта к нам пришли домой русские солдаты, потребовали паспорт, телефон, все проверяли. Когда вспоминаю, сердце останавливается. Я предупредила дочерей, потому что уже в деревне говорили, что россияне ходят по домам, что мы не будем обманывать, скажем, где папа и что я работаю в Нацгвардии. Поступила так, потому что ложь могла плохо обернуться против нас. Когда я русским военным сказала, что работаю как вольнонаемная работница в Нацгвардии, у них округлились глаза.

Меня и родственницу, чей муж тоже защищал Мариуполь как боец ​​«Азова», забрали. Привезли нас в Мангуш, в райотдел полиции, который заняли русские. Сняли отпечатки пальцев, фотографировали, запугивали, что повезут в Докучаевск и там промывают мозги, расстреляют. Нас было 5 женщин, все – работницы Нацгвардии. Одна уже не работала три года, была продавцом, но ее сдали соседи. Все почистили телефоны, кроме меня. У меня нашли страницу в фейсбуке, переписку с парнем из «Азова». Спрашивает: «Что это?». Я говорю: «Увидел-стреляй, что тебе не нравится, когда телефон очищен, когда не очищен». Он очень так расстроился. Нас отвели в “КПЗ”. Мы переночевали в маленькой комнате, рядом в камере было очень много мужчин. Их оттуда постоянно выводили. На следующий день в зарешеченной машине нас перевезли под конвоем в Докучаевск. Там были более «лояльные» российские военные, которые проверили наши документы, телефоны и сказали, что к нам нет вопросов, можем домой идти пешком или переночевать в доме для беженцев. Мы пошли туда, а на следующий день дождались конвой-машину, в которой привезли дежурных людей из Мангуша, Ялты, и с ней поехали в Мангуш. За проезд нам сказали заплатить по тысяче гривен с каждой. Хорошо, что одна женщина побежала к родственнику за деньгами и тогда нам вернули паспорта. Когда приехали в Мангуш, не было связи, электроснабжения», – рассказывает Ирина.

В Докучаевске Ирина видела многих людей всех возрастов, с детьми, выезжавшими в Россию. Туда подъезжали автобусы и беженцы, говорит, ехали в российские города.

«Мы видели, как там люди ждут эвакуации. Им не давали есть, они были голодны, дети и пожилые люди просили хлеба. Стояла огромная очередь за кипятком, просто набрать горячую воду! Эти люди были из разных уголков Донецкой области, целенаправленно ехали в Ростов, Таганрог и дальше», – говорит женщина.

Ирина предполагает, что ее и других четырех женщин отпустили, потому что они были первыми, кого допрашивали, что в настоящее время еще не было базы данных у россиян, не было интернет-связи. А после них все задержанные уже проходили фильтрационные лагеря.

«Я работала парикмахером, не военнообязанной. Мы нигде не светились. Уже потом поняли, что у них ничего на нас не было. Сегодня, чтобы устроиться на работу в Ялте, Мангуше, нужно пройти фильтрацию. Нам повезло. Я боялась, если нас заберут в Донецк, так начнут давить и выманивать из «Азовстали» наших мужчин. Боялась, что будут угрожать нам убить, если мужчины не выйдут», – говорит жена бойца «Азова».

Однако российские военные наведались через несколько недель уже к Ирине домой в поселке Ялте. Их интересовал один вопрос: «Где ее муж?». Потом последовало еще несколько приездов, и в этот момент дочери Ирины были дома сами. 17-летняя Елена рассказывает:

«У нашего дома остановился автобус и три-четыре машины. Потом еще двое подъехали на квадроцикле. Пятеро военных вошли в дом, сказали спрятать собаку, иначе застрелят. Я собаку закрыла. Они вошли в дом, на кухню, в комнату мамы, начали вещи рассматривать, походили по другим комнатам. Зашли все на кухню и разложили автоматы. Я отправила сестру и ее подругу в другую комнату. Попросили миску, два ножа, две доски. Мариновали мясо. Потом подъехала еще одна машина. Это все были люди из ДНР. Замариновали мясо и вышли на улицу. Сказали, что еще вернутся. Через час снова приехали другие – и их интересовало, где мама. Я сказала, что на «фильтрации» начали расспрашивать о папе. Затем другие подъехали на квадроцикле и интересовались, где живут семьи военнослужащих. Я сказала, что никого не знаю. Они пошли в дом тетки и там нашли часть военной формы ее мужа. Забрали с собой также обогреватель, другие вещи», – вспоминает Елена.

С 8 мая «муж исчез»

С мужем Ирина в последний раз общалась 8 мая. С того дня он исчез.

«Как оказалось, в этот момент в их бункер попала авиабомба. Говорили, что четырехэтажное помещение сложилось на бункер и раскопать было очень тяжело. На сегодняшний день там никто не проводит никаких раскопок. Там 50-70 человек осталось. Бункер на территории “Азовстали”, тела сверху собрали. Это я знаю по словам командира, что там остались люди и они там погибли. Мне справку послали о смерти мужа. О его смерти я узнала 17 мая», – говорит женщина.

Тогда она решила, что нужно бежать из оккупированного селения. Собрав самые необходимые вещи, закрыв дверь дома, в начале июня уехала с двумя дочерьми и Ольгой. Перевозчик из Ялты привез его в Бердянск Запорожской области.

«В Бердянске все таксисты в один голос сказали, что не повезут нас в Запорожье. Один мужчина согласился отвезти в Мелитополь. Мы приехали ночью на автовокзал. Нашли таксистов, они назвали сумму в Запорожье – 250 долларов с каждого человека, потому что должны повсюду платить на блокпостах за проезд. У нас таких денег не было. Переночевали в приюте для переселенцев. На следующий день один человек согласился отвезти нас в блокпост в Васильевке. На одном из блокпостов стояли чеченцы – и все было непросто. Водитель как-то договорился, что мы едем на похороны, и нас пропустили в Васильевку. А там, чтобы проехать блокпост, мы попросились в другие машины. Васильевка – это был самый трудный пункт. На всех блокпостах нужно платить с каждой машины», – рассказывает Ирина.

Ее родственница Ольга, с которой они вместе выехали из поселка Ялта в Ивано-Франковск, знает, что муж-военнослужащий полка «Азов» находится в плену. На днях он звонил по телефону и сообщил, что с ним все в порядке, но не сказал, где именно его содержат.

«Еще в поселке мне угрожали россияне, когда обрели форму мужчины. Мой муж с 2015 года служит в «Азове». Понимаю, что он не мог говорить из плена, поэтому коротко сообщил, что жив и все с ним хорошо», – отметила Ольга.

Две женщины с дочками Ирины арендуют квартиру в Ивано-Франковске. Пока их родной поселок оккупирован Россией, туда, говорят, не вернутся. Они постоянно интересуются тем, что происходит в их поселке.

«К счастью, что мы уехали из того мира, что не остались в нем. Я общаюсь с отдельными людьми, которые там вынуждены были остаться. Из 10 человек 8-9 остались под российской оккупацией, по разным причинам, приняли все эти новые порядки. Кто-то не хотел покидать дом, не за что было уехать. Поэтому пришлось принять российские законы. Но многое просто ждало этой «власти». Сейчас там очень все плохо, жизнь тяжелая, зарплату не выплачивают, людей «переквалифицируют» в Донецке. оккупанты ведут себя по-хамски, словно пришли к себе домой, но натоптали зловонными ботинками, словно в душу залезли. Они показывают: «вот пришли Боги, а вы – никто». Цены на все растут, словом, душат людей», – рассказывает Ирина, которая знает, что такое жизнь в оккупации.

У женщины и дочерей теплится маленькая надежда, что вдруг их папа жив.