«Гирю на ноги – и в Днепр»: как убивают в Херсоне – интервью с женой погибшего защитника

Три машины с надписью Z подъехали к дому Алены Лапчук в Херсоне 27 марта. В дом в сопровождении вооруженных оккупантов вошел ее муж Виталий. Его лицо было черным, а белки глаз густо заливали кровь. В тот день Алена видела мужа в последний раз. 22 мая его тело было найдено в реке Днепр.

Виталий Лапчук с первых дней полномасштабного вторжения России в Украину записался в ряды территориальной обороны Херсона. Он, как и другой боец, Денис Миронов, взяли в руки оружие в конце февраля и продолжили подпольное сопротивление даже после того, как русские подразделения вошли в город. Оба мужчины исчезли 27 марта. Оба – теперь мертвые.

По свидетельствам правозащитников других пленников, которым удалось вернуться живыми, мужчин пытали ФСБшники. И не только в Херсоне, но и в оккупированном Крыму. Изуродованное тело Дениса Миронова передали родным в рамках обмена пленными. Причина смерти – тупая травма грудной клетки с кровоизлиянием в полость. Раздробленное ребро пробило легкое. Мужчина около месяца медленно умирал.

О Виталии Лапчуке ничего не было известно два месяца. И только в начале июня родные известили, что его тело нашли. Оно по сей день находится на оккупированной территории. Родные узнали мужчину по фото за характерной родинкой. Радио Свобода располагает фотографией, подтверждающей слова родных, впрочем, по этическим соображениям публиковать его не может. Также из собственных источников нам удалось узнать, что у мужчины в кармане обнаружили права на личность Виталия Лапчука. Итак, с высокой вероятностью, тело принадлежит именно ему.

Жена Виталия в интервью Радио Свобода рассказала, что происходило в первые дни вторжения в Херсон, как ее муж вступил в ряды терробороны, как помогал Вооруженным силам корректировать огонь по враждебным позициям, в частности, в Чернобаевке. По словам женщины, кафиры вывезли их семью из дома с пакетами на голове и допрашивали в помещении, принадлежащем областной полиции. Женщине удалось спастись. В настоящее время она находится на подконтрольной власти Украины территории и может говорить свободно. Впрочем, из соображений безопасности людей, которые до сих пор находятся на оккупированной части, некоторые детали этого разговора в публикацию не попали.

– Тело вашего мужчины не перевезли на подконтрольную Украине территорию, оно еще в Херсоне?

– Он там. Я искала мужчину все это время. Когда мы последний раз виделись 27 марта, он мне сказал, что признался, что он террорист, и сказал, что его будут судить в Крыму. Я им деньги предлагала, спрашивала, как я могу его забрать. Нет, только на обмен. Вы можете только обменять».

Я подняла всех, его внесли во все списки, но мы нигде не могли его найти. У меня есть знакомые в Крыму, перерыли весь Крым – нет. И вот только на днях мне написали, что тело было обнаружено еще 22 мая в Херсоне. Нашли в речном порту. Кто-то там нырял и нашел. Наверное, ребята ныряли – раки искали что-нибудь такое. Одежда его – все сошлось.

У него были связаны ноги, проломленный череп и гирю подвязали к ногам. У него на левом предплечье – большое родимое пятно. Пятно есть, так мы его узнали. Они его убили. Я сама видела, как они его били примером. Ограбили полностью всю семью, все из дома вынесли, машину забрали и убили. Об этом все должны знать! Это должно дойти до президента, этих чудовищ нужно найти! Так издеваться над людьми. И они говорят: «В Херсоне все хорошо». Ничего не так! Сдали Херсон!

– Вы могли бы с самого начала рассказать, что происходило с момента полномасштабного вторжения в области? Как ваш мужчина попал в территориальную оборону?

– У него военное образование, он служил в ВДВ, в Николаеве. Затем он бросил, окончил юридический и работал в полиции. Виталик подполковник в отставке. Раньше он был начальником полицейского факультета у нас в Херсоне. Но в последнее время он работал в Госкомрезерве – Киеве.

И когда началась бомбардировка (а дом у нас расположен в селе Степановка, через поле – Чернобаевка), наш дом трясся. Начались взрывы мощные. И я ему позвонила по телефону, говорю: «Виталик, началась война, я не знаю, что делать». И он все бросил и приехал в Херсон.

Он приехал 25 февраля и тотчас побежал на Антоновский мост (в украинском медийном пространстве неоднократно звучали вопросы о том, почему не подорвали этот мост, чтобы остановить наступление РФ, четкого ответа власть на это до сих пор не дала – ред). На мосту он увидел тела. Там были наши ребята. Сфотографировал, мне послал фотографии, это просто ужас. У Виталика в машине была простыня – он накрыл нашего танкиста. Он говорил: «Это ненормально, что не защищается Антоновский мост».

И начал звонить руководителю области, кому он только не звонил, говорил: «Надо один пролет взорвать – и они сюда не подойдут, не будет вторжения. Нужно взорвать пролет». Позвонил в наше Лагута, Лагута трубку не взял, а взял его заместитель Андрей Заяц. Он сказал: «Забирай семью и уезжай». Он решил поехать к руководству в обладминистрацию. Там никого, кроме сторожей, уже тогда не было. Все все бросили и уехали.

В конце концов, Виталик уехал в военкомат. Там он встретил Дениса Миронова. Им обоим сказали, что дадут оружие, но если они поедут на Кропивницкий. Ребята возразили: «Но мы живем в Херсоне, нужно для Херсона что-нибудь делать, подорвите один пролет».

Денис тоже был военным. Он – майор в отставке. Словом, их отправили оттуда ни с чем. А уже через некоторое время Денис позвонил по телефону и говорит, что нашел ТРО. Они записались туда и сотворили роту. В помещении одного из интернатов в Херсоне четыре роты проходили тренировки.

Но когда россияне наступали – был настоящий ад. Шли БМП, танки стреляли, там такой ужас стоял, ребята из терробороны просто бросали все эти автоматы и убегали. Кто-то бросал в мусорные ящики, кто-то – за гаражи, где-нибудь. Виталик с Денисом взяли машину, написали на ней «Хлеб» и ездили по городу, собирали оружие, которое при наступлении люди оставили. Говорил: «Это оружие пригодится при наступлении наших». Первого марта они привезли первую партию в дом моей матери. Мы прописаны в другом месте, и Виталик тогда еще говорил: “За пропиской пойдут, а здесь никто не найдет”. У него там был рюкзак патронов, много автоматов, гранаты.

– Как вашего мужчину задержали?

– 27 марта ранним утром приехал Денис Миронов, Виталик не мог ездить своей машиной – кончился бензин. Хотя у меня собственная заправка – в соседнем селе Киселевка. Но когда наступило, военные расстреляли заправку и продавали по 20 гривен местным жителям мое горючее. Денис приехал, они взяли канистру и ехали в поиски бензина.

А уже около часа дня к нам во двор подъехали три машины с буквой «Z». У меня сердце упало. И дальше я словно на все со стороны смотрела. Он позвонил мне и сказал: «Алена, открой, пожалуйста, они отнимут оружие». И когда я уже открыла, я его увидела. Лицо было черного цвета – все в полоску от примера. Бровь была настолько рассечена, что кровь заливала глаза. Все глаза были красными. Они зашли забирать это оружие, и я увидела, что у них стеклянные глаза, там не с кем разговаривать. Их девять было. Лишь двое из них еще более или менее сознательно выглядели. Один из них – со стеклянными глазами, словно под наркотиками, все время повторял: «Дай ему по голове». Я говорю: «Руки отсохнут, только возьмешься – руки отсохнут!»

Я начала говорить: «Вы понимаете, что вы за это ответите? Вы – кафиры, вы залезли в чужую страну, вы избили человека, за что?». Они говорят: “Оружие в доме”. Я отвечаю: «Мой президент разрешает мне держать оружие, вы в Украине. А кто вы такие? Вы тоже пришли ко мне с оружием». И там один, который был со стеклянными глазами, его Андрей зовут, такой ФСБшник, говорит: «Сейчас как двинь – зубы сложишь». И я смолкла.

– А почему вы решили, что это – ФСБшники?

– Потом, когда мы были уже на допросе, я услышала, что они между собой разговаривали. У четырех или пяти мужчин – у них были флажки «ДНР», а вот у других на руках были написаны «вежливые люди». Это – ФСБшники.

– Так и написано было «вежливые люди»?

– Да, оно вышито так было – «вежливые люди». Они одели нам пакеты на головы, но мне попался пакет, на котором была такая белая полоска. И я их всех видела. У сына и мужчины были черные пакеты, а у меня был коричневый пакет с белой полоской. И вот если мне их покажут – я их всех узнаю. Некоторые балаклавы не снимали, но некоторые вообще не стеснялись. Позывные озвучивали также «Урал», «Бес», вот такого типа.

– А вы говорите, что оружие было в доме вашей матери. А она, где была в этот момент?

– Дома была. Она как увидела избитого Виталика – устроила истерику, плакала. Они хотели ее забрать на допрос. Я говорю: «Она умрет в машине, что потом будете делать?». И они ей оставили в покое. Ей 73 года, у нее сахарный диабет, когда она увидела его всего избитого – побежала за Библией. Начала им Библию… Я говорю: «Кому ты говоришь? Им это незнакомо». Там пришли звери. Просто звери.

У нас забрали все находившиеся в доме компьютеры и телефоны. Они вошли в подвал и забирали оружие. Там еще был сейф отца моего покойного, где лежали ружья американского производства. Они папины ружья тоже забрали. Забрали все золото у мамы, все доллары. Это я уже потом узнала. Муж спустился в подвал, чтобы показать, где оружие, они его и там начали избивать – хата ходуном ходила. И потом из подвала он вышел еще хуже. Я так думаю, что они разбили лицевую кость. Потому что потом он просто сидел и стонал. Я думала, что они окажут ему медицинскую помощь. А они просто гирю на ноги – и в Днепр.

– Куда вас с пакетами на голове отвезли?

– Было три машины, девять человек. На…