«Я кайфую от того, что делаю. А орки бесяться» – автор хита «Байрактор» Тарас Боровок

Украинский кадровый военный, подполковник ВСУ Тарас Боровок, известный как автор песни о турецком беспилотнике «Байрактар», отправился в тур по востоку Украины. В прифронтовых городах и на нуле музыкант будет давать импровизированные концерты для бойцов.

На днях в Сухопутных войсках Украины презентовали клип на его новую песню, посвященную американской артиллерийской ракетной системе HIMARS. Всего за время полномасштабной войны у него родилось около трех десятков песен, рассказал Радыё Свабода Тарас Боровок.

С чего все начиналось, почему это так важно для него и что музыкант и военный будут делать после войны – он рассказал Радио Свобода.

– Тарас, как вы стали кадровым военным, как попали в шоу-бизнес и как снова оказались в армии?

– С 1988 года по 2006-й я служил в армии, то есть был кадровым военным. Суворовское училище, Военная академия и так далее. Последнее место службы – журнал «Войско Украины», но тогда как раз было тотальное сокращение украинской армии, и я под него попал. Так что последние 15 лет я был киносценаристом, телепродюсером, телеведущим, занимался продакшном – кем только не был. А 24 февраля нынешнего года с самого утра подписал контракт с Вооруженными силами Украины.

Скажу честно: еще за несколько месяцев до войны я связывался со своими друзьями, собратьями и командованием. И мы обсуждали этот вопрос – о том, что у нас пропаганда, в частности, военная пропаганда, просто отсутствует. А ведь это важный элемент! “Орки” 5 миллиардов ежегодно вбрасывают в антиукраинскую пропаганду, преимущественно направленную на милитарскую составляющую. Сейчас с началом полномасштабной войны они фактически удвоили этот бюджет. А у нас это все на низком уровне. И вот мы тогда думали: “Давай поднимать, давай поднимать…”. И тогда мой нынешний командир говорит: “А давай, возвращайся в армию”. И вот я «психанул» и вернулся. Видите ли, работаем.

– Какая ваша миссия сейчас?

– Сейчас я служу в Командовании Сухопутных войск Украины. Миссия нашего отдела – не только информировать, противодействовать, мониторить, но и морально поддержать тех, кто в госпиталях, на «нуле». Сейчас я такой небольшой гастрольный турчик – в одном лице. Буду петь свои песни, веселить ребят, поднимать настроение и немного отвлекать их от войны.

– Расскажите, как был написан «Байрактар»? Сколько всего песен уже есть?

– «Байрактар» – это первая песня, а вот «Хаймарс», вышедшая на днях, – это 26-я. Песни – это одна из задач, которые я выполняю. В общем я занимаюсь контентом: где надо текст начитать, где подмонтировать, где еще что-то. Одна из задач была 28 февраля – «нечто о «Байрактаре». Это мог быть пост, стишок или еще что-нибудь. Но я сел и через 15 минут написал эту песню. Через час сделал фонограмму. Когда мы ее 1 марта выложили, даже без клипа, мы поняли, что это востребовано. У нас на странице Сухопутных войск было подписчиков 30 тысяч, а через две недели стало 830 тысяч. И мы поняли, что это очень действенный инструмент для подтягивания аудитории, для привлечения ее внимания.

Оно выполняет функцию успокаивающую, развлекательную и вместе с тем привлекает аудиторию к официальным информационным источникам, в частности, нашим, военным. «Байрактар» – это был пробный камень. Никто не знал, как это будет.

«Байрактар» занимает второе место в моем личном рейтинге песен, написанных мной за время войны. Есть одна песня, которую я считаю лучшей – это песня «Я счастлив». Это – из тех песен, которые кажутся такими, что ты уже никогда не напишешь. Отзывов тоже много, хотя не так, как на Байрактаре. Мне мои земляки из Винницкой области даже сказали, что эту песню крутили на местном телевидении каждые двенадцать часов вместе с гимном. Это так трогательно!

– Вам всегда так легко писалось? Песня – через 15 минут?

– Это хобби. Сколько я себя помню, я пишу песни. У меня их сотни. Какие-то – фиксирую, какие-то – не фиксирую. Но никогда это не было моей профессиональной деятельностью, тем, что меня кормило бы. Всегда говорил: я фиксирую песни, я этим не зарабатываю.

Но я действительно живу этим. В голове постоянно крутятся какие-то мелодии, тексты, которые я разворачиваю в песне или кладу на полочку. Сейчас хобби стало моей главной деятельностью. Я кайфую от того, что делаю. А орки боятся, когда выходит новая песня. Это моя информационная оплеуха. Пусть боятся.

Никогда не писал песен о войне, вот только сейчас, с 24 февраля, начиная с Байрактара. Внешние условия диктуют линию поведения. Интересно наблюдение моего друга. Говорит, у тебя в песнях хронологически зафиксированы все события этой войны. Если собрать песню за песней, можно сделать документалку.

– То есть это ваш песенный дневник?

– Да. И я его буду продолжать. Сейчас информационное поле насколько насыщено событиями, что жизнь как раз подбрасывает темы новых песен.

– Песни – это некоммерческий проект? Или они где-то зарабатывают деньги?

– В общем, некоммерческий. Но есть песня, которую мы спели с Элизабет Шеттнер. Она предложила соединить свою песню и мой Байрактар. Я сбросил напетый вокал, и она нашла модного диджея, сделавшего мегакрутую аранжировку. Мы поделили: англоязычная версия – Элизабет, а франкоязычная – моя. Это ее – зарабатывает. То, что ей ютуб-канал приносит, она все эти деньги пересылает на Украину. У меня немонетизированный ютуб-канал.

– Ваши песни – для кого они? Для гражданских, для военных? И знают ли их в мире?

– Они для всех. Вспомните первые дни войны, дни февраля, когда люди были растеряны. Информационные кормушки, к которым они привыкли ходить, приостановили свою деятельность, у них не было источников информации, они не могли ничего комментировать. Военные источники на тот момент были единственными доступными и правдивыми. Тот источник, который наполняли мы – страница Сухопутных войск Украины. Но мы хотели не только предоставить информацию, но и развлечь, успокоить общество.

Конечно, это рассчитано и на военных, на тех, кто на нуле. Возможно, у них нет доступа в интернет, но так или иначе они получают информацию. И эти песни доходят и до них.

Что касается заграницы – «Байрактар»! Его перепели в Америке, три команды – в Польше, это только обращавшиеся за разрешением, шведы, финны, канадцы, итальянцы, французы. Одним словом, многие страны. Мне это очень приятно. А потом журналисты их изданий связываются и говорят: «У нас эта песня звучит!»…

– Кроме песен, вы что-то еще пишете?

– Сценарии. Фильмы «Свингеры», «Свингеры-2», «Благородные бродяги», «Другой Франко» – автор сценариев. Соавтор – Дмитрий Наумов. Плюс у нас свой собственный телевизионный продакшн. Проект «Дитляндия», например, – 12 серий о детях с особыми потребностями. Первыми мы сделали анимационный фильм о девочке на коляске. Затем – сделали первый украинский мультсериал, пока не выходивший, лежит на полке. Написали детскую книгу в стихах “Кузюка”. Это все – в соавторстве. Что касается песен – это чисто мое.

– Если вернуться в 2014 год, год начала войны с Россией. Тогда у вас не было такого движения – вернуться в армию?

– Был. Более того – мне позвонили из военкомата, сказали: «Вам нужна повестка или вы придете сами?». Говорил: “Не надо, приду”. Скажу честно: тогда у меня были достаточно смешанные чувства. Я понимал, что такое государство, что такое его границы, но не мог понять, почему молодые, здоровые ребята из Донецка и Луганска массово бегут в Киев и Львов, а львовяне и киевляне едут защищать их дом, маленькую родину.

Но в 2014 году я не прошел комиссию в военкомате. Я бы и сейчас ее не прошел, но я очень-очень попросился…

– А откуда вы сами родом?

– Село Станиславчик, под Жмеринкой, Виннитчина. Я – обычная деревенщина. И там в деревне мы ходили – у нас была музыкальная школа и духовой оркестр. У меня четыре класса – труба. А все остальное – это то, что я приобретал сам: гитара, ударные, самообразование. С кое-чем мне помогают друзья, профессионалы.

– Можно немного о вашей семье? Поддерживает ли семья ваше увлечение?

– Да. Мой 6-летний сын наизусть знает все мои песни. Даже я сам наизусть их все не знаю, часть – выполняю с листа. Сын обязательно отслеживает, задает вопросы. Существует такой семейный фан-клуб.

Кстати, я всегда говорил в быту на украинском. Жена моя – русскоязычная, сын соответственно – тоже. Но в один день, 24 февраля 2022 года, они оба перешли на украинский. Теперь у нас – исключительно украиноязычная семья.

Где-то я увидел такой тезис. Она непопулярна, возможно, меня заплюют, но я ее озвучу: «Разговаривать на русском языке сейчас в Украине – это признак низкого интеллекта». Я согласен. Первое: если человек после событий 2014 года и февраля этого года не осознал, почему нужно в Украине говорить по-украински… И второе: если человек за эти годы не смог научиться говорить по-украински.

– Когда вам закончится война? Вы вернетесь в гражданскую жизнь, в шоу-биз?

– Затрудняюсь ответить, все будет зависеть от ситуации. Дай Бог, чтобы мы дожили до конца войны, до нашей Победы. А там увидим. Если удастся создать какой-то несуществующий департамент аудиовизуального контента Министерства обороны Украины, то я согласен бы был работать с тем, в чем я профессионал.

Сейчас мы все – украинцы. Чувствуется единство духа, одни корни – что в Киеве, что в Винницкой области, что во Львове. Что нам пожелать? Веры в то, что мы победим. Вера поддерживает и окрыляет. И второе – объективные причины для хорошего настроения.