Одним коротким словом — Гаага — часто оперируют истощенные войной украинцы, чтобы изобразить будущее, в котором виновные в преступлениях против человечности получают справедливое наказание. Но как на практике может выглядеть такое правосудие, и чи реально, чтобы на скамье подсудимых оказались те, кто отдавал приказы совершать зверства на территории Украины, — обычно об этом эксперты говорили очень осторожно. Война в Украине длится уже 8 лет, и к началу большого вторжения в ней уже, по данным ООН, погибли 13 тысяч человек, но ни трибунала так и не произошло. Однако сейчас ситуация меняется. Почему? Радио Донбасс. Реалии объясняет, как работает эта система, когда может начаться реальный суд и над кем.
Экспредставитель президента Украины в Автономной Республике Крым и эксперт по международному праву Антон Кориневич отмечает, что в международном режиме вооруженного конфликта Украина находится с 2014 года и все это время собирала доказательства для Международного уголовного суда, привлекая также и прокурора МКС. «24 февраля масштаб преступлений стал гораздо больше», – констатирует он.
С начала полномасштабного российского вторжения в Украину документируют военные преступления как доказательную базу для будущих судебных процессов. Большинство из них будут проходить в Украине, часть – в Международном уголовном суде (Гааге) или даже на специальном трибунале.
Почему Гаага молчала 8 лет?
Гаагский трибунал или Международный уголовный суд в Гааге работает на основе Римского устава. Его ратифицировали в 1998 году, тем самым завизировав создание единого международного суда. До этого это были форматы трибуналов ad hoc («по требованию») вроде Нюрнбергского, Токийского, Камбоджийского, трибунала по Руанде, Югославии. Римский устав содержит полномочия и категории преступлений, рассматриваемых МКС. Тяжелейшие международные преступления объединили в 4 группы: военные преступления, преступления против человечности, преступление геноцида и преступление агрессии. Антон Кориневич дополняет: «МКС действует на основе принципа комплементарности (от английского compliment — добавлять), то есть дополнительный к национальным системам, и работает, когда государство не хочет или не может расследовать определенные ситуации».
Украина не является полноправной страной-участницей МКС, поскольку до сих пор не ратифицировала Римский устав. То есть она не может выбирать и голосовать за судей/прокуроров, участвовать в ассамблее стран-участниц и т. д. Однако Украина обратилась в МКС, а затем признала его юрисдикцию над своей территорией, в том числе и оккупированными территориями.
Председатель правления Центра прав человека «ZMINA» Татьяна Печончик объясняет: «В конце Евромайдана Украина обратилась в МКС, чтобы расследовать эти преступления. Дополнительную декларацию подали в 2015 году, когда разворачивались события в Крыму, на Донбассе. Наше дело находилось на стадии предварительного изучения 8 лет, пока не началась волна новой агрессии, и только с ней суд перешел к реальному расследованию».
В Гааге могут выдать ордер на арест
Россия имеет примат национального права над международным (оно имеет для РФ меньшую силу) и не признало юрисдикцию МКС. Однако это не помешает привлечь к ответственности российское руководство за преступления, предусмотренные Римским уставом, говорит Антон Кориневич. Верховная Рада приняла закон о внесении изменений в Уголовный процессуальный кодекс Украины, и теперь там будет глава – сотрудничество с Международным уголовным судом.
«МКС может смотреть и работать по преступлениям, совершенным на территории Украины независимо от гражданства лица. Ключевая привязка – территория государства, признавшая юрисдикцию МКС. Особенность Международного уголовного суда – он не работает in absentia (заочное рассмотрение дела), нужно, чтобы люди были в распоряжении МКС, поэтому пока они не попадают в Гаагу, суд не проходит, но, например, можно выдать ордер на арест», – говорит эксперт.
Татьяна Печончик подчеркивает: «Обычно действующие президенты обладают иммунитетом от преследования, но не в случае с МКС. Вопрос только — придут ли к тому же Путина, разматывая «цепочку» преступлений, совершенных в Украине.».
Количество расследуемых кейсов со стороны МКС будет ограничено десятком-двумя, поскольку правовой институт работает только с влиятельными людьми, которые, к примеру, отдают приказы, и будет отвечать тогда не Россия как государство, а конкретные физические лица: «За свои агрессивные действия Россия должна нести международную правовая ответственность, но индивидуальная уголовная ответственность — ее конкретные граждане. Если быть юридически четкими — это преступления российского политического руководства и преступления российских военных», — отмечает Антон Кориневич.
Но судить Путина просто за войну не получится
Сказанное выше касается преступлений против человечности. Однако, в контексте русско-украинской войны следователи МКС не могут работать с преступлением агрессии. Чтобы в Гааге его таки рассмотрели, кроме требования ратифицировать Римский устав со стороны страны, на которую напали, и страны-агрессора, они должны принять соответствующие Кампальские поправки. Ни Украина, ни Россия этого не сделали. Антон Кориневич говорит, что есть дополнительный вариант, если Совет Безопасности ООН передал соответствующую ситуацию на рассмотрение МКС, но этого не будет, ведь постоянные члены имеют право вето.
«Преступление агрессии является «цель-преступлением». Не будь российской агрессии, то не было бы и военных преступлений, и преступлений против человечности. Россия начала эту неспровоцированную войну, напала на Украину, нарушив все принципы построения мира и основные принципы ООН, из-за чего совершается много других преступлений», — анализирует Татьяна Печончик.
Но есть вариант: спецтрибунал
Обстоятельство, которое позволяет суд за преступлением агрессии, — это создание ad hoc трибунала. МКС функционирует на постоянной основе, а вот трибуналы ad hoc он создавал под конкретные ситуации, например, Специальный суд по делам Сьерра-Леоне, Чрезвычайные судебные палаты в судах Камбоджи, определенные судебные механизмы в рамках Боснии и Герцеговины.
Татьяна Печончик считает: «Единственная железобетонная возможность наказать Путина – создать трибунал за преступлением агрессии. Как это вторжение аргументировалось, как происходило, кто принимал решение — все на поверхности, все задокументировано».
К примеру, национальные суды Украины не могут привлекать к ответственности за преступление агрессии высшее политическое руководство РФ, поскольку в национальных судах чиновники обладают иммунитетом. Антон Кориневич делится, что с конца февраля иностранные юристы и Украина, в частности Офис президента, вышли с предложением создать специальный трибунал по преступлению агрессии против Украины, и добавляет: «Создание такого трибунала уже поддержали две резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы, резолюция Европейского парламента, Парламентская ассамблея НАТО, резолюция парламента Литвы, который также поддерживает этот трибунал, провела первую большую конференцию в Вильнюсе, исключительно по этому вопросу».
Большинство дел – на плечах Украины
Большинство производств по военным преступлениям лягут на плечи украинских национальных судов. МКС будет работать с кейсами big fish (делами высокопоставленных должностных лиц). «Он возьмет дела реально величайших нарушителей — командиров бригад, армий, членов правительства Российской Федерации», – отмечает А. Кориневич.
В Украине будут рассматривать десятки тысяч других дел, например, лиц, которых могут судить in absentia, то есть без их непосредственного участия, или те кейсы, которые в основном не связаны с крупными чиновниками.
Эксперты отмечают: на расследование уйдет десятки лет. Однако есть риски, что украинская система «захлебнется» и не сможет охватить все.
«Риски того, что большое количество производств не будут расследовать, очень высоки. Среди субъективных причин – несуразность правоохранительной системы, которая уже восьмой год не может объявить приговоры о преступлениях Майдана. Правоохранительная и судебная системы не были в идеальном состоянии и до войны, а теперь на нее рухнула новая нагрузка», – говорит Печончик.
Сейчас зарегистрировано более 23 тысяч военных преступлений с начала полномасштабного российского вторжения. Эксперт утверждает: цифра неокончательная, ведь ежедневно фиксируют 150-200 новых. Также нет информации о количестве преступлений на оккупированных территориях, например, в Мариуполе.
«Когда украинские следователи, прокуроры получат доступ к этим территориям, это будут еще тысячи преступлений. То есть нельзя даже предположить окончательную цифру», – подчеркивает Татьяна.
По ее словам, в первые недели и месяцы полномасштабной войны уголовная преступность была на низком уровне, но сейчас начала расти. К расследованиям, связанным с военными действиями, прилагаются дела по убийствам, ограблениям.
«Никто работу национальных судов за Украину не проделает», – акцентирует Антон Кориневич.
Украинское законодательство – не адаптировано и не отвечает международным стандартам в части военных преступлений и преступлений против человечности, поскольку принятый летом 2021-го Закон о военных преступниках так и не подписал президент. Это очень усложняет работу правоохранителей и судей.
«У нас есть только бланкетная статья 438 – «Нарушение законов и обычаев войны». Не выделены отдельные составы военных преступлений, как внесудебная казнь, использование людей как живых щитов, изнасилование как военное преступление. То есть весь массив не разлагается по типам преступлений: десятки тысяч производств сбрасываются по одной статье, которая не дает расшифровки, возможности квалификации конкретными составами уголовных преступлений и отсылает ко всему международному гуманитарному праву, – комментирует Татьяна Печончик. – Представьте себе: следователь в каком-нибудь ОТГ должен понимать все МГП, потому что национальный уголовный кодекс ему не дает нормальных инструментов для квалификации. И это, не говоря о знаниях, расследованиях, ведь военные преступления расследуются не так, как общеуголовные».
Как документируют военные преступления
Документированием военных преступлений занимается ряд организаций. В их числе коалиция «Украина. Пятое утро», состоящая из правозащитных организаций.
В настоящее время она насчитывает 29 общественных организаций и имеет 4 индивидуальных экспертов, которые не принадлежат ни к одной из них.
Документирование производится на нескольких уровнях. Первый – из открытых источников. Этим занимается сеть мониторов, документаторов, прошедших соответствующее обучение. К ней может присоединиться любой желающий.
Документирование производится по стандартам Протокола Беркли. Чтобы информацию могли использовать международные механизмы правосудия, важно…
