Валерия Константинова
Мариуполь Константин Величко с начала полномасштабной войны уехал в Запорожье, где он решил, что будет эвакуировать людей, оставшихся в родном городе. Во время одной из таких поездок оккупанты задержали волонтера, в плену он провел более 100 дней. Об условиях содержания пленных, пытки и освобождения Константин Величко рассказал проекту Радио Свобода «Новости Приазовья».
«Спас не одну сотню людей»
Мужчина вместе с семьей жил в Мариуполе. Незадолго до масштабной войны он решил уезжать из города.
Мы уехали, и это было одно из правильных решений
– Я не военный, поэтому ничем помочь при обороне города не могу. Предложил своей семье и другу съездить к родственникам в Запорожье. Возможно, через несколько дней это все закончится. Если нет, то в город всегда сможем вернуться. Мы уехали, и это было одно из правильных решений.
Муж рассказывает, что пока был за пределами Мариуполя, вместе с товарищами смог помочь многим уехать. Обеспечивали транспортом, едой, горючим, консультировали.
Утверждает, что удалось спасти не одну сотню людей.
– В Запорожье понемногу начал углубляться, как можно помочь уехать другим из Мариуполя, поскольку хорошо знал дороги. Находил контакты выехавших ребят. Ездили с товарищем на его машине вывозить детей, забирать «колонны» (ряд автомобилей, которые пытались эвакуироваться – ред.).
– Постепенно наладили контакты с волонтерами, госслужбами, военными. Начал координировать волонтеров, рассказывать, как общаться с кафирами, что говорить и делать.
Константин Величко вместе со своим напарником Станиславом Глушковым 28 марта выехали из Запорожья в Мариуполь. Рассказывает, что ехавшие на Mercedes-Benz Sprinter абсолютно пустые. Взяли лишь небольшие «подарки» российским военным – сигареты, бритвы – чтобы скорее пропустили на блокпостах.
– До первых российских блокпостов доехали очень быстро. Дальше у нас были точки, откуда эвакуировали людей. Это «ПортCity», морской лицей, клуб «Ильичевец» – наиболее загруженные на тот момент людьми бомбоубежища.
Волонтеры должны были как можно быстрее съездить в эти точки и вернуться, ведь уже в тот момент въезд в Мариуполь осложнялся и мог закрыться. На крайнем блокпоста в Володарском российские военные скомандовали мужчинам остановиться и выйти из буса под дулами автоматов, рассказал Константин.
«Желание ездить в Мариуполь отобьем надолго»
Волонтеров привезли в Никольский (поселок в Донецкой области – ред..), где раньше был украинский райотдел полиции.
Поместили в камеру без каких-либо условий пребывания: бетонный пол, сильный холод, отсутствие туалета
– На тот момент в здании уже были коллаборанты. Нас поместили в камеру без каких-либо условий пребывания: бетонный пол, сильный холод, отсутствие туалета. Сфотографировали. На втором этаже у военных стояли «интересные» чемоданы, в которых находился специальный дактилоскопический сенсор.
Муж говорит, что в камере некоторым ребятам сотрудничающие с оккупантами прямо говорили: «Мы вас прижмем, и вы перестанете ездить. Желание ездить в Мариуполь отобьем надолго».
– Мы услышали от женщин и конвоиров, которые между собой переговаривались, что «наконец-то они прижали волонтеров и сейчас отразят у нас желание ездить надолго». Перед этим уже несколько автобусов были задержаны, теперь мы. Планировали продолжать поступать так и дальше.
«Щелкали затвором оружия, говорили, что нам конец»
Константин вместе с товарищем в Никольском были сутки. На следующий день, рассказал он, им на голову натянули мешки, заковали в кандалы и вывели через центральный вход.
С полусогнутыми коленями, с мешками на головах, браслетами, под конвоем с автоматами нас посадили в транспорт и доставили в Старобешев.
– Мы слышали, что было много людей. Наверное, они приходили за справками, решать какие-нибудь вопросы. И вот с полусогнутыми коленями, с мешками на головах, браслетами, под конвоем с автоматами нас посадили в транспорт и доставили в Старобешево (поселок в Донецкой области – ред.).
По словам волонтера, в Старобешове их начали допрашивать. Глаза были постоянно завязаны. С разных сторон кричали русские военные.
– слышал чеченский акцент. Один говорил более спокойно. Ему называли адрес, место жительства, прописку. С другой стороны, человек кричал и переспрашивал. Таким образом пытались сбить с толку, проверить насколько правдиво отвечаем.
– Щелкали затвором оружия, говорили, что нам конец и дальше не поедем, что помогаем ВСУ, мы сами чуть ли не минометчики, наводчики. То есть было такое психологическое давление.
После допросов Константина с товарищами под конвоем проводили в камеру, которую волонтер описывает так: «Темно, отсутствие туалета, полная антисанитария помещения, более или менее тепло, если согнуться в три раза, можно было попытаться поспать».
– В Никольском говорили, если мы гражданские, завтра утром отпустят. В Старобешеве слышали то же самое.
По мнению Константина и всех заключенных, на каждом этапе оккупанты рассказывали историю об увольнении, чтобы отсечь какую-то возможную агрессию со стороны волонтеров, и дать надежду, что их отпустят.
Нам замотали глаза и руки скотчем и погрузили в автозак. В нем было место для одного человека, а нас запихали по трое
– Как только попали в колонию, военные начали рассказывать другую историю. В Старобешево нам замотали глаза и руки скотчем и погрузили в автозак. В нем было место для одного человека, а нас запихали по трое. Мне удалось приподнять пальцами немного скотч из глаз. Увидел, что напротив меня в автозаке сидит Стас и тоже одним глазом смотрит на меня.
«Под угрозами пыток»
Волонтеры понимали, что их так быстро не отпустят, и дальше будет все сложнее. Их привезли в Донецк в так называемый УБОП («управление по борьбе с организованной преступностью» – ред.).
– Здесь, по сравнению с предыдущими местами, нас не лупили по ногам и рукам, не заставляли сидеть на корточках, ползать на коленях по бетону. Нам повезло. У других ребят была ситуация сложная: допрашивали пьяные следователи, применяли физическую силу, пытки током, избивали оружием, сильно запугивали.
В «УБОПе» нас допросили, дали на подпись протокол. В документе не прописывались даты (когда нас задержали и до какого числа), указаны липовые свидетели, указано, что о нас поставлено в известность родным (хотя на самом деле этого не было, нам не дали позвонить близким). оккупанты сказали, что мы многое задаем вопросы. Если не подпишем протокол, нас будут допрашивать вместе со всеми в соседнем помещении.
После подписания протокола волонтеров отправили в ИВС (изолятора временного содержания – ред.) в Донецк недалеко от «УБОПа». А дальше в колонию. Мужчина вспоминает, как с товарищем пережили эти “страшные дни”.
Нас выгоняли из автобуса и сажали в так называемую позу на кортах
– Стас даже не смог с первого раза попасть в колонию. Нас выгоняли из автобуса и сажали в так называемую позу на кортах. Это очень глубокий присед: пятки должны затрагивать обязательно землю, руки должны быть высоко за головой. Голова опущена, спина ровно, и ты не имеешь права опустить руки, шевелиться, поворачивать голову. Также запрещалось сменить позу. В такой позе через полчаса немеют ноги, руки. Когда руки автоматически начинали опускаться, военные избивали по ним.
Стас гипертоник, и у него резко поднялось давление. Мы едва выпросили конвоира, когда он (Стас – ред.) начал терять сознание и падать, подняли его. Я оттащил его к автозаку. На следующий день товарища привезли в колонию, перед тем дав возможность отлежаться в ИВС.
Мужчины вспоминают, что их выгоняли из автобуса и заставляли сидеть на кортах, пока российские военные не перепишут всех. Рядом с ними всегда находились собаки на цепи. Их специально сажали максимально близко к пленникам. Кобели разрывались лаем, оккупанты махали автоматами, кричали и избивали, утверждает волонтер.
«По стенам текло дерьмо»
Константин вместе с другом после этого попали в подвал. Он рассказал, в каких условиях находились пленные.
– В подвале очень воняло, был сильный холод. Из-за забитых канализации по стенам текло дерьмо. В этих условиях мы должны были сидеть «на кортах». Прошло 5 минут, пока смог доковылять до этого изолятора, тебя снова сажают в ту же позу, и все идет по кругу. Это называется прием, поселение в тюрьму.
Где-то слышно, как один из наших волонтеров падает, а его бьют
Больше всего запомнился момент, когда бегает так называемая «медичка», тоже попавшая к нам. Она не имеет никакого лекарства, только нашатырь. Бегает и успокаивает: «Ребята, вы не беспокойтесь, все хорошо. Вы уже приехали, с вами ничего не произойдет». И в этот момент где-то слышно, как один из наших волонтеров падает, а его избивают. Медичка продолжает успокаивать и говорит, что у нас просто шок. Это запомнится мне надолго.
Через несколько дней пленных отправили в Оленовской колонии под Мариуполем. Сначала Костю и других мужчин отправили в камеру на первом этаже. Волонтер говорит, что эта камера рассчитана на 6 человек, а туда поместили до 22 человек.
Условия ужасные: пол бетонный, туалет забит, кроватей как таковых нет
– В камеру засунули всех, кого привезли в автозаке – и гражданских, и военных. Условия ужасные: пол бетонный, туалет забит, кроватей как таковых нет, есть металлический столик, металлические скамейки и ящики, два крошечных окна, металлическая дверь с окошками. Все в грибке, плесень, собачий холод.
Всем одновременно спать невозможно. Даже лечь, как шпроты в баночке, бочком, не хватает места. Здесь нас продержали несколько дней. Затем перевели на второй этаж в камеру. Отфильтровали.
«Сон по очереди»
Константин упоминает о ежедневном заключении гражданских и волонтеров. В камеру постоянно добавляли людей. Да, если сначала их было 30, то впоследствии 40 и больше. Места катастрофически не хватало ни сидеть, ни стоять, говорит он.
Воды давали два литра в сутки и по куску хлеба. Это была вся еда. Мы делили, получалось по 150-170 мл воды в сутки на человека. Пить и есть хотелось сильно и постоянно
– Мы спали в три смены. Назначали ответственного за сон, который сидел у двери, где было слышно радио. Оно играло круглосуточно, и можно было сориентироваться сколько времени прошло. В определенный момент «страж» будил тех, кто спал. И так менялись.
Воды давали два литра в сутки и по куску хлеба. Это была вся еда. Мы делили, получалось по 150-170 мл воды в сутки на человека. Пить и есть хотелось крепко и постоянно. Холодно, свежего воздуха нет, туалет забит. Чтобы выйти в туалет, нужно было просить конвоира, чтобы тебя увели. В лучшем случае это происходило…
