«Впечатление такое, что нас пришли и изнасиловали всех» – так вспоминает начало войны священник ВТО настоятель Свято-Георгиевского храма протоиерей отец Тимон (Блинец). Для него, его семьи и еще нескольких сотен жителей поселка Седни война началась сразу с оккупации. 24 февраля люди услышали страшные взрывы совсем рядом с населенным пунктом. А уже через несколько часов в Седневе были разведывательные группы врага. Следом шли танки и БТРы.
Вражеская техника заполонила весь поселок. Смертоносное оружие стояло во дворах, на огородах, на улицах, возле православных храмов, рассказывают местные жители. Рядом с церквями россияне заряжали ракетные системы залпового огня “Град”. Потом ехали «отстреливаться» через деревню. Оккупанты пытались не выезжать на трассу, где их могли уничтожить украинские военные. Они намеренно прятались за человеческими жилищами.
Большая блокада маленького поселка
Российские военные в первые же дни оккупации разграбили Седневи все магазины. Местные жители оказались в полной блокаде. За границы села их не выпускали. Даже по самому населенному пункту ходить было небезопасно.
Поскольку в магазинах было пусто, люди спасались тем, что имели в собственных погребах. А у них было немного.
Стоит отметить, что Седнев – необычная деревня. Это бывший курорт советской культурной (и не только) элиты. Седнев – это фактически небольшой город. Здесь далеко не все жители держали хозяйство и домашних животных. Потому запасов у людей было мало.
«Седней сам по себе не деревня, и здесь не так много и коров, и всего прочего, – говорит настоятель Свято-Георгиевского храма протоиерей отец Тимон (Блинец). – Мы оказались в таком голодном времени, что ничего не было… Только картошка, огурцы – все, что осталось. Свет нам выключали. Поэтому в холодильниках что было – оно пропадало».
Священнику вместе с семьей пришлось пережить сверхсложные времена. Во-первых, его самого разыскивал враг. Во-вторых, они остались с минимальными запасами продуктов. Отцу Тимону приходилось, рискуя жизнью, ходить за несколько километров за хлебом в другую деревню. Часто он возвращался с пустыми руками. И это при том, что в семье, кроме самого священника и его жены, – четверо детей, двое стариков священнослужителя и две белки-найди.
Проще всего прокормить оказалось, кстати, именно рыжих пушистиков. Для белок еще с осени запаслись мешочком орехов из собственного сада. Естественно, их могли есть и люди. Но тогда бы животным ничего не осталось из продовольствия.
Мистические белки-найди
Белки в семье священника поселились недавно. Старший – Степан появился года два назад. Младшая Тося – в этом году. Самое удивительное в истории двух пушистиков – это время и место, где их нашел отец Тимон.
И Степана, и Тосю он подобрал в храме, где совершает службу.
Георгиевская церковь – полностью деревянная, построенная без всякого гвоздя. Поскольку храм из дерева – в его обшивке иногда заводятся мелкие грызуны. Обычно они сидят высоко на стенах. А вот малыши, которые еще не умеют хорошо лазать, иногда падают вниз. Вернуть маленьких «найд» назад маме-белке невозможно. Во-первых, высоко, во-вторых, дикая белка может не принять назад детеныша, которого касался человек. Поэтому единственное спасение для Степана и Тоси – остаться жить в семье священника.
Стоит уточнить, что особенная архитектура – это не единственная изюминка Георгиевского храма в Седневе. Именно здесь в свое время снимали первый советский фильм ужасов «Вий». До войны сюда постоянно привозили туристов на экскурсии – показать мистическую церковь, где снимали ужастики.
И еще одна мистика, связанная с белками-найдами – время, когда их нашел священник. Обоих пушистиков с разницей в два года отец Тимон подобрал в праздник Радуницы. Это день, когда вспоминают умерших.
Для белок в собственном доме священник построил просторный вольер. Животные уже давно стали домашними. Они привыкли получать еду от людей. Поэтому во время оккупации с ними приходилось делиться и без того скудными запасами.
Бога побоялись?
Еще одна мистика Седнева во время войны – он почти весь уцелел. Здесь нет разрушенных домов.
А еще русские почему-то не трогали православные храмы. Они даже не заходили внутрь, рассказывает отец Тимон (Блинец). Он проводил службу в своем храме регулярно, но оккупанты так ни разу и не осмелились открыть двери церкви.
«Служба была каждое воскресенье обязательно. Был или молебен, или акафист, потому что людей не было. Люди не приходили, они боялись. И был случай, когда они подошли к двери храма эти «зеленые человечки», но в храм они так и не вошли. Может быть, Бога побоялись. Они постояли, поболтали и ушли», – рассказывает священник.
В поселке Седни есть и другие храмы. Но они принадлежат к так Московскому патриархату. О том, что Георгиевский храм – Православная церковь Украины, местные жители знают. А вот сообщили ли об этом кафиров – неизвестно.
Хотя «симпатики» «русского мира» нашлись и здесь. Отец Тимон рассказывает, что некоторые односельчане встречали врага чуть ли не с караваями, а потом еще и прислуживали оккупантам. Эти люди, по словам священника, и сейчас находятся в поселке.
Кстати, Георгиевский храм, где правит службы настоятель Свято-Георгиевского храма протоиерей отец Тимон (Блинец), во время оккупации тоже не пострадал.
А вот отца Тимона оккупанты искали тщательно. Он был как раз в списке активистов, атошников, которых враг почему-то очень хотел найти.
Дело в том, что в сельсовете они все взяли. Когда они вошли – у них был «паспортный стол» полностью. Списки у них были. Они ездили искали атовцев. Говорят, искали меня. Но домой ко мне никто не приходил», – рассказывает священник.
Белые тряпки
Еще одна категория местных жителей – это те, кто согласился ходить по улицам в белых повязках. Таковы были условия кафиров – хочешь свободно передвигаться по селу, чтобы тебя не подстрелили случайно – повяжи на руку какую-нибудь белую ткань. Та же история была и с домами. На здании жильцам предлагали вывешивать белые тряпки. Это был как знак смирения.
В семье отца Тимона никаких повязок – ни руки, ни на дом – не вязали.
«Это сродни тому, как евреи носили когда-то звезду при фашистах. Мне белые повязки очень это напомнили, – говорит священник. – Это как бы сказать, что мы там мирные, с белым флажком, мы мирны к вам. Так обозначали рабов».
Курили трупы на крахмальном заводе?
Еще одна загадка оккупационного Седнева – жгли ли русские трупы своих солдат на местном крахмальном заводе?
Местные эту страшную догадку говорят неохотно. Информацию не подтверждают. Хотя и не опровергают окончательно.
«Я думаю, они там сжигали какой-то свой хлам, но не знаю точно», – говорит жительница поселка Татьяна.
Люди, работающие на заводе, говорят – не похоже, чтобы там жгли трупы. Но в то же время говорят, что что-то на территории горело.
«Что-то оно там воняло. Кто знает – может кого они там и сожгли… но массового крематория не было. Они здесь спокойно ездили. Это же первая волна была. Они увозили своих раненых и убитых. Не было у них необходимости сжигать, потому что еще можно вывезти», – рассказывает один из местных жителей.
Вещий сон
Жители Седнева пережили страшное время, пока враг не отошел.
У отца Тимона, например, сильно начали болеть старики. От пережитого пожилые люди практически перестали есть, у них обострились хронические болезни.
Сложно далась оккупация и детям, рассказывают местные жители. Особенно пугали малышей самолеты и ракеты, которые очень низко летали на Седневом.
«Они едва не цепляли купола на церквях», – вспоминает настоятель Свято-Георгиевского храма.
Кстати, о том, что война с россиянами неизбежна, отец Тимон знал еще в 2013 году. Тогда, говорит, ему приснился вещий сон.
«Мне приснился сон, что в Седневе у моего двора едет БМП с русским флагом, и там сидят военные, – рассказывает священник. – Они у дома остановились, постояли, а потом уехали. Так и вышло. Однажды мы сидели дома, у дома останавливается БТР. Правда, флага не было. Они были в повязках. Постояли и уехали дальше. То есть, я это знал».
Сегодня Седнев понемногу приходит в себя. В поселок поступает помощь – продукты, лекарства. Люди постепенно возвращаются к более или менее нормальной жизни.
А вот Георгиевский храм, где служит отец Тимон, как раз нуждается в немедленной помощи. Еще до войны храму потребовался капитальный ремонт. Его деревянная обшивка постоянно протекает. Церковь постоянно разрушается.
