Украина отвоевывает все больше оккупированной территории, а Россия пытается удержать ее, прикрывшись постановочными так называемыми референдумами. Журналисты проекта Радио Свобода «Донбасс Реалии» расспросили военных, как идет война с Россией, что они думают о мобилизации в РФ и что может измениться после новой попытки аннексии украинской территории и попадания необученных людей на войну.
В лесополосах Донецкой области артиллеристы в постоянном режиме ожидания. Среди деревьев спрятан «Пион» – самоходная пушка, почти всегда получающая особые задачи.
«Остановить противника во время его наступления. Перемещение в колоннах, уничтожение его тыловых складов, подвоз боеприпасов. То есть громили тылы и продвигающиеся колонны. Это действительно цветочек, который, встречая противника, можно положить на крышку его гроба. Выполняем задачи в своем направлении и по усмотрению старшего начальника, поражаем цели», – рассказывает артиллерист ВСУ с позывным «Паркер».
«Пионы» – это самая мощная украинская ствольная артиллерия. Она способна поражать цели на дистанции до 37.5 км. И с начала российского вторжения эти пушки присутствуют в самых горячих точках – как в атаке, так и в обороне.
Первые месяцы войны работы было много. Даже моментами некогда было спать. И днем и ночью работали. Когда Киев отбили, Сумы отбили – мы поехали оборонять Харьков. Месяц мы обороняли Харьков. Дальше нас опрокинули в Донецкую область – здесь поработали месяц и обратно нас опрокинули уже на операцию – обратно на Харьков. В Харьковской области тоже было, когда ты стоишь, стреляешь, а возле тебя танки работают. Потому что когда со стороны стоит 2 танка, работают, и ты со стороны стоишь – из пушки стреляешь, то, немного да, интересно», – рассказывает артиллерист ВСУ с позывным «Хамелеон».
О своей цели, находясь на позиции, бойцы знают только в цифрах координат. После выстрела – корректировка с беспилотника и снова залп. И через месяцы вторжения для выполнения задач выпустили уже тысячи боеприпасов.
«110 кг, 17,8 кг взрывчатого вещества, 203 мм. Максимум сколько перетаскивали, это дважды я ездил на загрузку, дважды по 40 снарядов. То есть 80 снарядов в день вылетало. Это все стоит 4 людьми: на машину, из машины. Часто бывает такое, что сбрасываем там, например, 10, выстреливаем 5 и 5 загружаем. Это все время», – объясняет артиллерист ВСУ с позывным «Морпих».
Бойцы часто говорят о времени – в войне артиллерии противник постоянно ищет пушки, которые сами по себе часто ведут контрбатарейную борьбу. Артиллеристы уже попадали во вражеский огонь. Алексей напоминает случай на Харьковщине.
«Была цель, отрабатывали ее. Начались обстрелы – как раз молодые ребята со мной были. Первая моя команда – сказал, что нужно делать, никто не растерялся, спокойно отработали, выполнили мои команды. После того, как обстрел закончился – на пушку и ушли с позиции. Очень многое зависит от командира именно, как он командует людьми. Это имеет большое значение: если командир сам боится и начинает паниковать на поле боя – это видят другие», – рассказывает артиллерист ВСУ Алексей.
Это уже вторая моя машина. Первая, точно такая же, прилет был 7 метров от машины. Загорелись пороха, я успел выскочить. Ну, соответственно, броня, телефон – все то, что было в машине, оно сгорело, но, слава Богу, я остался цел», – вспоминает «Морпих».
«Вообще, контрбатарейная борьба несколько специфическая работа. Ты знаешь, что по тебе работают и ты по ним работаешь. Ты выезжаешь на огневую, выстреливаешь 5 снарядов и по тебе уже летит “ответка”, и тебе надо быстро оттуда ехать. Так же и по ним. Они тоже не тупые, тоже быстро работают. Одну 2С7 сжег. Многие РСЗО попалили, о придирках я вообще молчу, я их не считаю. О БК… БК много складов сожгли. Еще когда в Киеве были – понтонные переправы тоже они ставили, ну у них что-то немного не получалось, мы их переворачивали», – рассказывает «Хамелеон».
После поражения на Харьковщине, оккупационные войска продолжают отступать – уже за рекой Оскол и в районе Лимана. По состоянию на 30 сентября украинская армия отрезала этот город от основных сил оккупанта, а в Минобороны России в спешке заявили об отводе своих войск из Лимана. На фоне еще одного военного поражения Владимир Путин 30 сентября объявил об одном из шагов в попытке аннексии частично оккупированных Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей. А также призвал “киевский режим” прекратить огонь и вернуться за стол переговоров.
Путину нужно было что-то предъявить после 7 месяцев войны. И он попытался сделать это шоу – не контролируя территории, объявить так называемые референдумы, сосчитать проценты, как во времена Советского Союза, а затем запустить свою внутреннюю процедуру. Он считает, что он создал Россию, какова она, и он считает, что он последний и возможно единственный спаситель России. Потому он живет в своем мире. Он решил, что пора поднять ставки. И он пошел на это, понимая, что такой шаг сложно продать тем, кто понимает ситуацию, но российская пропаганда попытается это продать и пробует это продать уже внутри России. Важно, что он вынужден был идти на этот шаг», – отмечает Павел Климкинминистр иностранных дел Украины в 2014-2019 годах.
Пока на одном направлении украинское наступление, в другом – активная оборона, где пытаются продвигаться уже российские войска.
«Я, если честно, не знаю об этих продвижениях. У нас здесь нет связи, нет Интернета. Я только по рации слышу, что отлично отработали. Все, в укрытие пока. Потому не знаю. Нужна связь, интернет. А так, раз в неделю узнаем какие-то новости. Готовы выполнять любые дела. Нужно в атаку – пойдем в атаку. Увольнять Донецк, Луганск, Крым. Все остальные наши территории», – говорит минометчик ВСУ Дмитрий.
Минометчики ведут огонь на почти максимальную дистанцию выстрела, собственно, миномета. Именно расчеты этого оружия ближе всего к пехоте и они, прежде всего, поддерживают тех, кто находится на передовой.
До полномасштабного вторжения России в украинской армии было чуть более 200 тысяч человек. Весной президент Владимир Зеленский заявил – военных в Украине 700 тысяч. Это без учета других силовых структур. Всех вместе – более миллиона. И многие из тех, кто сейчас на фронте – вспоминали давние навыки или учились, что называется, на ходу.
«Я был в 14-м году – во второй волне мобилизации тоже на миномете и уже 7 месяцев здесь. У меня ребята были, ни разу не видевшие миномет. И я за 7 лет – тоже призабыл что-то. Они очень быстро поставили нам задачи, показали, как это все делается, и мы быстро очень научились, вспомнили и работаем. В первые годы не было беспилотников. Были только разведгруппы – это люди, которые корректировали», – говорит минометчик ВСУ с позывным «Киллер».
«Боится он или нет – это видно по глазам, как он двигается. Да и вообще. Как после первого обстрела скажем: испугается, не испугается? Те, кто не испугался – они до сих пор работают в нашей бригаде, они не меняются. Ребята молодцы. Другой может, как говорится, с полуслова, а с некоторыми надо: как говорится, сзади стоять, наставления давать, постоянно подсказывать. В другой раз можно и голос повысить. Не без этого бывает, но результаты есть. Есть очень много молодых, но молодые ребята. Как говорится, настоящими мужчинами уже стали», – говорит артиллерист ВСУ Алексей.
«Война надолго и мы постоянно со своей стороны тоже несем потери, но они в десятки раз меньше чем в РФ. В настоящее время ВСУ и центры комплектации вышли на системную мобилизацию и четкое понимание – в каком количестве, какие люди, с какими навыками им нужны, в каких подразделениях. Мы говорим о системности, когда человек проходит собеседование, проходит правильное оформление документов. Она отправляется в учебный центр, где получает полный комплект каких-то индивидуальных средств, она получает первые навыки, учебные курсы, чем она будет заниматься. И только тогда она попадает в подразделение, проходящее боевое слаженье и после боевого слаженства она уже только тогда, по боевому распоряжению, она отправляется выполнять то или иное боевое распоряжение. Да, в начале было недоразумение, но никто не ожидал, что все оно так 24 числа так быстро начнется. Первый месяц в стране был тотальный хаос», – говорит Андрей Рымарукглава военного отдела фонда «Вернись живым».
Каким будет ответ Украины на объявленную в России мобилизацию – пока неясно. Министр обороны Алексей Резников заявил, что есть некоторые шаги по формированию резервов и их подготовке. В России, между тем, набор новобранцев идет полным ходом.
«Мобилизация – это признание того, что у нас действительно большая война, с большими потерями и всем остальным. Кремль не хочет этого признавать, но тем не менее, нуждается в людях на фронте, и потому и была такая обертка в виде «долевой мобилизации», я еще раз подчеркиваю кавычки, для того, чтобы хоть как-то успокоить население», – объясняет Дмитрий Трещанинредактор российского издания “Медиазона”.
«Прогнозировать сейчас в России сложно, что будет происходить. Из-за того, что нет в указе количества этих волн мобилизации. Может быть не одна: 300 тысяч первая, завтра он скажет, что еще 500 тысяч нужно, послезавтра еще, а возможно, ограничится и 100 тысячами – это вполне предусмотреть нельзя. То есть все начинают ожидать, что вполне хаотично и произвольно и дальше будет развиваться сценарий, по крайней мере, для людей. То есть никаких процедур, никаких рамок не установлено. Задана только мобилизация и что сейчас можно схватить любого, кто в запасе, направить его на фронт в Украину», – говорит Сергей Кривенко, директор российской правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право».
Именно словом «хаотичность» чаще всего описывают эксперты то, что сейчас происходит в России. И хотя президент Путин назвал эту мобилизацию «долевой», повестки массово получают не только резервисты. А в сети появляется много видео, где мобилизованные жалуются на условия содержания, форму и выданное вооружение.
«Что касается автоматов, у российского министерства обороны денег много. Но у России есть, по крайней мере, две таких беды, которые есть и в министерстве обороны – это коррупция и логистика. Возможно, этих автоматов где-то и полно на складах, но вот вовремя подвезти и вручить – это в России всегда большая проблема. Ну и коррупция, может, там…
