Убегая от войны и оккупации, украинские художники-переселенцы находят убежище в более безопасных местах, в Украине и за рубежом. Кто-то сразу обустраивается и возвращается к творчеству, кто-то неделями не берет кисти в руки, осмысливая пережитое и привыкая к своему новому статусу – «не дома».
Радио Свобода собрало истории трех художников из «горячих точек» Украины. Они рассказали о творчестве и о своем опыте обитания войны.
Пол месяца в заблокированном Мариуполе и картины о пережитом. История Ирины Головакиной
Ирина Головакина родилась и выросла в Мариуполе. Сейчас ей 41 год. Она – художница-любительница, ее страсть – портреты карандашом. Несколько лет назад увлеклась и живописью масляными красками.
Начала рисовать море, у которого жила, – рассказывает она. Участвовала в выставках, создавала картины для заказчиков – иногда до десятка работ в месяц. Средств больших не зарабатывала, рассказывает художница, но это давало воодушевление жить.
23 февраля 2022 года Ирина с мужем вернулись из Буковеля. А на следующий день проснулись от взрывов.
«Моей дочери 19 лет. Она бегала и кричала, что дом ее жениха обстреляли. Это микрорайон Восточный, он со стороны России. Сказали, что его родители приедут к нам, потому что у них все окна выбило прилетами. Мы все были в растерянности, но взяли себя в руки. Мы уже это переживали, и были уверены, что, как и восемь лет назад, Украина отобьет Мариуполь очень быстро. Мы слушали Арестовича и ожидали, что кольцо, смыкающееся вокруг города, украинские военные прорвут», – вспоминает Ирина первые дни войны.
Мы выбежали после обстрела и увидели, что вокруг нас горят дома
До 28 февраля, говорит она, в их районе еще было относительно спокойно. Но 2 марта исчезла мобильная связь и свет, «прилеты» стали ближе. Люди стали ходить ночевать в подвал.
«В начале марта начался ужас. От моего дома до драмтеатра – четыре километра. Очень близко мы жили к центру. 5 марта была объявлена первая сорвавшаяся эвакуация. Возле драмтеатра и спорткомплекса «Ильичевец» было очень много людей, хотели вывезти детей, стариков, вещи. Нас развернули, сказали, что у города идут бои. Да и все. За все время в Мариуполе не было ни одной организованной эвакуации… 6 марта утром, после очередного мощного обстрела, погибла моя будущая сваха – мать жениха моей старшей дочери… Мы выбежали после обстрела и увидели, что вокруг нас горят дома», – рассказала Радио Свобода Ирина.
Тогда семья перебралась жить в магазин к куму. Он был владельцем магазина электротехники в самом центре города. Несколько ночей 13 человек, в том числе четверо детей, спали на полу, подстелив картон. Периодически спускались в бомбоубежище.
«Дети постоянно плакали. 6, 7, 12, 15 лет. Моей старшей дочери – 19. Остальные были – взрослые. Девочки плакали во время обстрелов, говорили, что не хотят умирать… Это было труднее всего. Мы молились, чтобы у нас не попало. Так мы прожили девять дней. Уже воды почти не было, еды тоже. Мы ели раз в день. Ели – у нас был ящик печенья и пара тюбиков майонеза, это мазали детям и ели. Мы уже знали, как стреляет «Град», как кассетные мины, минометы, танки, самое страшное – авианалеты», – вспоминает Ирина.
На восьмой день женщина решила сходить к родителям. Говорит: шла по родному городу и не узнавала его – горящие дома, изуродованные авто, погибшие люди. Это все напоминало компьютерную игру. В тот день она видела свой дом в последний раз. 13 марта появилась связь, люди начали выезжать на свой страх и риск – «зеленого» коридора не было.
Когда Ирина с родственниками и знакомыми тоже собрались уезжать, неподалеку упали два снаряда. Покидать город пришлось в разбитых обломками машинах. Пройдя более 20 блокпостов российской армии, мариупольцы оказались в Запорожье, а затем – в Ровно.
Через две недели проживания на новом городе, говорит Ирина, она поняла, что ей необходимо рисовать.
«Я понимаю, что в Мариуполе погибло очень много детей. Как мама не могу спокойно думать об этом. Мы все – и мужчины, и женщины – плакали, когда узнали, что разбомбили драмтеатр. Имелись сотни детей! Меня это не может отпустить до сих пор. Я поняла, что нужно купить пару кистей и тюбиков с краской. Приобрела «набор начинающего», цвета были не те, но я начала рисовать. Писала сюжеты о войне, о детях, о том, что я видела своими глазами в Мариуполе», – говорит Ирина.
Так появились ее новые работы – посвященные войне. Организаторы центра для переселенцев Литл Мариуполь в Днепре предложили сотрудничество: картины Ирины выставляли на продажу, а вырученные средства направляли на поддержку переселенцев. Всего продали около полутора десятков работ.
Возможно, кто-то посмотрит на мои картины и поймет ужас, который переживает человек, когда он внутри ужаса, – тебя не защитит ни твой дом, ни бомбоубежище, только Бог.
Сейчас Ирина вместе с 7-летней дочерью и мужем временно живут в Германии. Женщина обдумывает сюжеты, которые хотела бы релизовать на холсте и показать европейцам. Все они – о войне.
«Когда найдем жилье, где можно поставить мольберт, я снова начну писать. В одну из бессонных ночей у меня родился замысел следующей картины. Мирные картины мне вообще не уходят. Не знаю, когда меня это отпустит. Возможно, кто-то посмотрит на мои картины и поймет ужас, который переживает человек, когда он внутри ужаса, – тебя не защитит ни твой дом, ни бомбоубежище, только Бог. Надеюсь, что буду писать, выставлять работы, чтобы и здесь, в Европе, люди испытывали страх, боль и отчаяние, которые испытывают украинцы», – сказала художница.
“С собой взял только бутылку воды, кусок сала и набор для акварели”. История Бориса Романова
73-летний Борис Романов из Северодонецка на Луганщине – признанный художник-график и дизайнер. Почти 40 лет занимается гравюрой, в том числе создает экслибрисы. Их у него – почти пол тысячи. Рассказывает: культурная жизнь в Северодонецке незадолго до полномасштабного вторжения России в Украину была достаточно насыщенной – работал театр, филармония, галерея искусств, круг единомышленников понемногу украинизировался. Накануне 24 февраля мужчина готовил свои работы к отправке заказчику в Киев. Утром позвонила по телефону дочь Леся: «Война!». А через несколько часов в городе раздались первые взрывы.
«В 9 часов бабахнуло дважды, да так, что у нас дрогнуло стекло, отошла лоджия немного. Это они – по Северодонецкому аэропорту ударили ракетами. С того дня были слышны пушечные выстрелы далеко, а потом все ближе. Потом – каждый день, часами обстрелы… Сразу исчезло отопление, потом отключилась и вода. В магазин мы бегали между обстрелами – большие очереди на улице стояли, разметали продовольствие. По городу возили гуманитарку, было что есть. Газ и свет пока были», – рассказал художник.
Под обстрелами Борис Романов с женой прожили более месяца. 28 марта супруги уехали.
«Жена все еще надеялась, что все пройдет, что как-нибудь пересидим. Но это нашествие серьезное. Решили уезжать. Выехали частным перевозчиком. Заплатить за проезд в Днепр пришлось по 2 тысячи гривен с человека, 4 тысячи – из двух», – рассказал он Радио Свобода.
С собой художник с женой почти ничего не взяли – бутылку воды, кусок сала и набор для акварели, рассказывает Романов. Позже один из северодонецких волонтеров помог ему забрать из родного города часть работ, в том числе экслибрисы из цикла «Шевченкона». Именно их автор уже представил на выставке в Днепровском Доме искусств и подарил городу Днепру. Создавать новые экслибрисы на новом месте, говорит он, проблематично – все инструменты и оборудование остались дома.
Не думаем ничего о возвращении, живем одним днем
Обустроиться в Днепре, говорит художник, помогли знакомые и волонтеры – так нашлось почти бесплатное жилье, платят только «коммуналку». Утехи муж с женой ищут в общении с новыми людьми и в волонтерстве – ходят плести маскировочные сетки.
Художник также не оставляет рисовать, сейчас работает над циклом «днепровских» акварелей.
«Отвлекаюсь, безусловно, творческой работой – сейчас создаю днепровские зарисовочки. Встаю я рано – рисую и утром, и после работы. Раньше говорили: художник творит для людей. Нет! Художник творит прежде всего для себя! Потому что это такая потребность… У нас отличное окружение. Сколько добрых людей вокруг, которые стали нам родственниками! Дома – в квартире выбиты окна, лоджия – полностью без стекла… Не думаем ничего о возвращении, живем одним днем», – отметил он.
С любовью к Северодонецку – из Франции. История Юлии Блиновой
Художница Юлия Блинова – также с Северодонецкий. Ей 27. По специальности она инженер. Рисование и дизайн для нее больше хобби, хотя за плечами имеет художественную школу. В 17 лет она уехала на учебу в Харьков и осталась там жить. Потом снова возвращалась в родной город и снова выезжала. Рассказывает: осенью 2021-го она снова уехала в Харьков и обустроилась. В марте 2022-го готовилась выйти на новую, долгожданную работу, забрать от родителей своего пса, но этого не произошло – началась война.
«24 февраля я не смогла уснуть. Около 5 утра начали поступать сообщения в рабочий чат. Мне позвонил друг и сказал, чтобы я ехала к нему. Я не брала с собой никаких вещей, только паспорта на всякий случай, потому что думала, что вернусь через несколько дней. Одну ночь мы провели в метро, где было очень холодно и невозможно уснуть», – рассказала художница.
В каждом купе было минимум 9 человек. Трудно было даже дышать. Наша поездка продолжалась 23 часа, почти все время мы ехали стоя
Самым трудным, вспоминает она, было 1 марта. Юлия решила выезжать из Харькова. На железнодорожном вокзале – хаос. Ночь в вагоне во Львов пришлось провести стоя.
«Нам едва удалось попасть в вагон поезда, который ехал во Львов. Людей было очень много. Но то, что отложилось в памяти – это девушка, которая была с попугаем прямо в руках, потому что для клетки не было места. Люди просто выбрасывали свои чемоданы, места было мало. Мы были в купейном вагоне. В каждом купе было минимум 9 человек. Трудно было даже дышать. Наша поездка длилась 23 часа, почти все время мы ехали стоя, иногда по очереди сидели», – рассказывает Юлия.
Из Львова Юлия переехала в Польшу, а затем во Францию. Сейчас живет недалеко от…
