«Имеем ли мы право на военный путь освобождения Крыма? Конечно!»

Продолжение интервью с представительницей президента Украины в Крыму Тамилой Ташевой (первую часть читайте здесь). Журналисты проекта Радио Свобода Крым. Реалии говорили с Ташевой о том, какие настроения фиксируются в Крыму после полномасштабного вторжения России в Украину.Москва войну против Украины называет «специальной военной операцией» – ред.), чего ждать от нового саммита «Крымской платформы» и каким путем Украина будет освобождать Крым.

«Протестные настроения растут»

– После полномасштабного вторжения России в Украину мы наблюдали десятки случаев, когда люди в Крыму выходили на антивоенные пикеты. Реакция российской полиции тоже была быстрой. Какие настроения фиксируете сейчас в Крыму?

– Мы видим, что протестные настроения растут. Мы стараемся общаться с крымскими активистами. К сожалению, часто многие из них уезжают после начала их преследования. После зверств на Киевщине, после Мариуполя люди перестали молчать и в определенных формах сопротивляются. Но не следует от людей ждать того сопротивления, которое мы видели в начале полномасштабного вторжения в Херсоне. Это две совершенно разные ситуации: Крым образца 2014 года – отсутствие власти как таковой, отсутствие армии, и 2022 год – сильная армия, сильная власть, гражданское общество и т.д.

У меня часто спрашивают, почему в 2014 году в Крыму не сопротивлялись? Во-первых, сопротивлялись. Были и многочисленные акции протеста. Но если бы люди на тот момент знали, что за ними стоит армия и власть, мы увидели бы длительное сопротивление, которое наблюдали в Херсонской области.

Поэтому то, что мы видим сейчас – расписанные скамейки в Севастополе с названиями городов Буча, Ирпень, Мариуполь, облитое желтой и голубой краской здание евпаторийской горадминистрации – по моему мнению, это зарождение определенного сопротивления. Люди ждут и наблюдают, как будет продолжаться контрнаступление (украинской армии – ред.) в Херсонской области.

Кто очень боится. В первую очередь, это россияне, которые понимают, что им необходимо будет уезжать из Крыма.

– То есть разговоры о том, что в Крыму может существовать партизанское движение, небезосновательны?

– Конечно. Мы видим более сотни дел, преимущественно административных, против украинских граждан, ведущих активистскую деятельность на полуострове. И это только то, что мы видим.

– Насколько часто случается неприятие крымчан «Z»-символики?

– Я не вижу, что поддержка так называемой «специальной операции» в Крыму тотальная. А наоборот, мы видим массу случаев, когда бьют оконные стекла или прокалывают шины в машинах с «Z»-символикой. Просто это навязанная сверху история, тиражируемая в садах, учебных заведениях, но я не вижу большого отклика людей на это.

«Охота на адвокатов»

– Поговорим о политически мотивированных процессах в Крыму. По каким делам сегодня сфокусировано внимание представительства президента?

– Мы стараемся отслеживать все процессы. Конечно, нам важен каждый из политзаключенных. Когда мы говорим о деле Наримана Джелялова и братьев Асана и Азиза Ахтемовыхто мы понимаем, что их задержали сразу после саммита «Крымской платформы». Фактически, это месть Нариману за всю его деятельность на протяжении семи с половиной лет и, в частности, за «Крымскую платформу». Она упоминается в материалах дела. Мы как представительство президента, инициировавшее «Крымскую платформу», не можем об этом деле не говорить и не уделять ему внимания.

Конечно, мы следим за делами крымских гражданских журналистов. Когда задерживают адвокатов, лишают их лицензии, мы делаем заявления…

– Я об этом скажу. Адвокатская палата российской Чечни лишила адвокатов Лилю Гемеджи, Рустема Камилева и Назима Шейхмамбетова профессионального статуса. Это крымские адвокаты, которые сейчас работают по «делу Хизб ут-Тахрир». Насколько серьезна проблема преследования адвокатов.

– Самая серьезная проблема. Крымских адвокатов преследуют длительное время – несколько лет. Началось это с преследования адвоката Эмиля Курбединова, когда его задержали на десять суток админареста по надуманному обвинению. Это не новенькая история. Были и проникновения в офисы адвокатов, попытки каким-то образом ограничить их деятельность и т.д.

После полномасштабного вторжения уже видим, например, истории, когда однажды задерживают трех адвокатов, защищающих другого адвоката. Мы видим ужесточение этой тенденции. Они (русские силовики – ред.) не хотят, чтобы в Крыму были люди, которые будут защищать не только группу, преследуемую в течение восьми лет (по «делам Хизб ут-Тахрир» – ред.), а в том числе и антивоенных активистов.

Я предполагаю, что силовики будут закручивать гайки сейчас еще больше по отношению к крымским татарам, украинцам – всем людям, ведущим антивоенную риторику. Соответственно, потребуются адвокаты для защиты этих людей. И когда адвокаты не имеют такой возможности, мы окажемся в очень плохой ситуации.

– Лишенными свободы на аннексированной территории оказывается все большее количество людей. Реалии рассказывают о них. В преддверии полномасштабного вторжения получил срок наш коллега Владислав Есипенко, уже во время полномасштабной войны была похищена сотрудниками ФСБ гражданская журналистка Ирина Данилович… Работают ли те немного механизмов, которые позволяли увольнять людей?

– К сожалению, нет – никакие механизмы сейчас не работают. Ключевая проблема состоит в том, что Российская Федерация не хочет их увольнять. Многих из них она называет своими русскими гражданами. Конечно, это направление работы постоянно. На всех международных площадках мы продолжаем говорить о политзаключенных.

«Во время контрнаступления будет много жертв»

– Каков путь деоккупации Крыма, по вашему мнению, вероятнее всего: военный или дипломатический?

– Думаю, будет комплекс мероприятий, и военная, и политическая, и гуманитарная составляющая там будет. В 2021 году мы приняли «Стратегию реинтеграции и деоккупации Крыма», где ключевым инструментом для реинтеграции Крымского полуострова был признан политико-дипломатический путь. Но в преамбуле этой стратегии было сказано, что Украина будет использовать комплекс мер по деоккупации. Конечно, после 24 февраля ситуация во многом изменилась. И мы понимаем, что нам нужно смотреть на театр боевых действий.

Все мы понимаем, что победой для Украины будет возвращение всех территорий. И сейчас мы сражаемся за всю территорию. Имеем ли мы право на военный путь? Конечно, есть. Или мы сейчас будем его использовать? Совершенно не факт. Потому что мы понимаем, что территория, на которой будут вестись боевые действия, сильно расширится. Мы понимаем, что во время контрнаступления будет достаточно большое количество жертв – мы не можем с территории, которую не контролируем, как-то эвакуировать граждан. Соответственно будут жертвы среди гражданского населения. Президент Украины неоднократно заявлял, что приоритетным путем, конечно же, будет политико-дипломатический, но некоторые военные элементы, конечно же, не исключаются.

– Концепция «Крымской платформы» такова, что это инструмент дипломатического возвращения Крыма. В 2022 году она состоится онлайн. Изменяется ли ее концепция и роль в процессе возвращения в Крым?

– «Крымская платформа» – это платформа для коммуникации, сочетание усилий международных партнеров для того, чтобы вернуть территорию Крыма под контроль украинского государства.

Стоит сказать, что несколько саммитов будут проходить в этом году. Онлайн-саммит состоится 23 августа, а в конце октября планируем провести парламентский саммит «Крымской платформы». Мы продолжаем системно по нему работать.

Мы надеемся, что больше (чем на саммите 2021 года – ред.) количество стран присоединится к августовскому саммиту.

– То есть их не испугает российская агрессия?

– Нет, мы уверены, что участников будет больше, чем в прошлом. И уровень представителей будет выше. Возможно, расширится его география. Нам во время войны необходимо максимально говорить о теме Крыма, возвращении территории, о том, что безопасность всего региона мы сможем обеспечить только после того, как Украина вернет себе контроль над территорией, когда в крымских портах не будет российского флота. И все партнёры это хорошо понимают.