Можно ли сравнивать две ситуации, когда в мире открыто звучат угрозы применения ядерного оружия: Карибский кризис (или как говорят в США – Кубинскую) между двумя ядерными державамии – СССР и США, и угрозы России нанести ядерный удар по неядерному государству Украина, если та не согласится отдать захваченные российской армией территории. Эксперты отмечают, что эти две ситуации кардинально разные, но наработанный опыт урегулирования Карибского кризиса может пригодиться. Что именно? Мнения экспертов собрала российская служба «Голоса Америки»
18 октября 1962 года министр иностранных дел СССР Андрей Громыко во время личной встречи с президентом США Джоном Кеннеди уверял американского лидера в том, что Советский Союз не поставляет Кубе никаких вооружений, кроме оборонительных. Громыко говорил неправду, и президент США знал об этом: к тому моменту у американской разведки уже была аэрофотосъемка, доказывавшая присутствие на Кубе советских. баллистических ракет средней дальности Р-12 и Р-14 (по западной классификации – SS-4 и SS-5).
Из-за этой лжи узел кризиса между Москвой и Вашингтоном еще несколько дней затягивался все туже, но у двух лидеров – Джона Кеннеди и Никиты Хрущева – хватило понимания ситуации и трезвости в оценках, чтобы пойти на компромисс и деэскалацию.
Детей учили прятаться под столом
Нынешняя ядерная нервозность в связи с агрессивной войной России против Украины многим напомнила страшные дни октября 1962, когда детей в США учили, как прятаться под столом при атомной тревоге.
Президент США Джо Байден в своем недавнем выступлении прямо сравнил нынешний период и времена Карибского кризиса, заявив:
Мы не сталкивались с перспективой Армагеддона со времен Кеннеди
«Впервые со времен кубинского ракетного кризиса мы имеем прямую угрозу применения ядерного оружия, если все будет продолжаться… Мы не сталкивались с перспективой Армагеддона со времен Кеннеди и кубинского ракетного кризиса».
Между нынешним временем и периодом коммуникаций Кеннеди-Хрущева огромная разница, однако некоторые уроки из событий 60-летней давности можно извлечь и сейчас тем, кто принимает решения в России и США.
При этом, как и 60 лет назад, многое в определении путей ухода от ядерной пропасти усложняется ложью, прежде всего – ложью теперь уже нынешней Москвы по поводу мотивов, по которым она может применить ядерное оружие.
Кремль пытается представить нынешнюю ситуацию для России как несущую «угрозы существованию государства», и при этом объявляет оккупированные территории Украины аннексированными.
На самом же деле подавляющее большинство стран мира видят совсем другое. Запад не угрожал и не грозится уничтожить Россию, и постоянно уговаривает ее руководство не жонглировать ядерными угрозами для компенсации поражений на поле боя в Украине. Однако президент России Путин все чаще это делает.
Различия
Кеннеди и Хрущев не хвастались ядерным оружием
Чем отличаются Карибский кризис и агрессия России против суверенной Украины и ядерные угрозы Кремля?
Директор российской программы Архива национальной безопасности Университета Джорджа Вашингтона и специалист по Карибскому кризису Светлана Савранская В интервью для русской службы «Голоса Америки» говорит, что и тогда, и сейчас ядерное орудие было для Вашингтона и Москвы элементом престижа. Однако тогда, считает эксперт, в Кремле понимали, что в реально опасной ситуации трясти атомной бомбой перед противником не следует.
«В Карибском кризисе использование ядерного оружия было бы не намеренным – то есть ни одна из сторон не хвасталась, что у них есть ядерное оружие, и не говорила о том, что может его применить. Не было такого. Была угроза, что оружие ядерное будет использовано ненамеренно, в результате ошибки, в результате того, что ситуация может выйти из-под контроля. Но, конечно, Хрущев не развязал войну против маленькой страны, и наоборот, его мотивацией, по которой он решил поставить ядерное оружие на Кубу, было то, что он пытался оградить Кубу от американской агрессии. Как только Хрущев понял, что он допустил ошибку, и понял, что реально может быть развязана великая война, он тут же написал письмо Кеннеди и, в общем-то, предложил пойти на компромисс».
Действительно, Хрущев, хвастаясь мегатоннами ядерными зарядами с трибуны разных партийных съездов в СССР, подчинился здравому смыслу, когда речь зашла о реальном ядерном конфликте.
В то же время, констатирует Савранская, сейчас не только в нынешнем Кремле, но и в прокремлевской части российского экспертного поля возобладала риторика, вполне допускающая реальное применение тактического ядерного оружия.
«Меня волнует, что среди очень серьезных аналитиков, таких, как Дмитрий Тренин или Федор Лукьянов, и многие другие в своих недавних статьях говорят о возможности применения ядерного оружия для демонстрационного удара или даже удара по военным целям – мол, нужно вселить страх в западные правительства. Потому что вот при СССР страх был, а теперь его нет, и надо, чтобы в Европе и Америке испытали этот страх – особенно в Америке».
«Мне кажется, это очень страшная дискуссия, – продолжает историк, – и то, что она вообще ведется, что такая возможность вводится в лексикон, в употребление нормальных людей в связи с этой конкретной войной (России против Украины – Д.Г. ), говорит об отсутствии у людей «ядерного знания», которое было у Хрущева и Кеннеди, и они были вынуждены его приобрести, столкнувшись с реальностью войны. Они поняли, что ситуация может легко вырваться из-под контроля, и эскалация может быть быстрой и неуправляемой».
В 1962 СССР угрожал непосредственно США
Бывший заместитель генерального секретаря НАТО и главный переговорщик от США по договору СНВ-3 с Россией, ветеранка американской дипломатии Роуз Гетемюллер (Rose Gottemoeller) отмечает другое отличие, возможно главное:
«Ключевое отличие между двумя кризисами состоит в том, что Карибский кризис касался главных стратегических систем того времени. Соединенные Штаты и Советский Союз прямо противостояли друг другу, и когда Хрущев размещал ракеты средней дальности на Кубе, они бы легко достигли главных целей в Соединенных Штатах за очень короткое время. Это рассматривалось как главный шаг, который мог спровоцировать обмен ядерными ударами между США и СССР. Сейчас мы не говорим об этом в большинстве нынешних сценариев, хотя очень беспокоит возможность распространения эскалации на главные стратегические системы»..
Роуз Гетемюллер, отвечая на вопрос «Голоса Америки» о сходстве и различии кризисов, отмечает, что сейчас «речь идет об использовании, возможно, одной боеголовки нестратегического характера по объекту в Украине».
«Речь идет о поражении военного объекта для жесткого сигнала и запугивания украинцев, их партнеров и союзников, чтобы те капитулировали. Или говорят о демонстрационном ядерном взрыве над Черным морем. Таким образом, речь идет об оружии террора, а не о стратегическом сдерживании». – говорит экс-дипломат.
Другое же отличие, считает Роуз Гетемюллер – это отсутствие реальной связи и диалога между лидерами США и СССР, подобными возникшим и поддерживаемым в октябре 1962 года.
«Была линия связи, какой бы слабой она ни была, и «горячая линия» появилась в результате этого кризиса. Белому дому и Кремлю было нелегко общаться, но они общались… Сегодня два президента не разговаривают друг с другом. Общение между двумя высшими лидерами заморожено».
Хотя Россия, как считают многочисленные политики на Западе и международные правозащитники, действительно совершает в Украине военные преступления, некоторые эксперты по стратегической безопасности настаивают на том, что Владимиру Путину нужно оставить какую-то лазейку для выхода из ситуации со «сохранением лица» – в частности, о это говорил на прошлой неделе один из ведущих специалистов по Карибскому кризису, профессор Гарвардского университета Грэм Аллисон (Graham Allison)автор классической книги о Карибском кризисе под названием «Суть решения» (Essence Of Decision).
Аллисон, выступая на мероприятии в Гарварде 14 октября, выразил мнение, что Украине придется смириться с утратой части территории, чтобы дать возможность Путину заявить о победе внутри страны. Тогда Кремль, считает политолог, не останется лицом к лицу с вариантом «унизительного поражения», и не пойдет на отчаянные меры. Грэм Аллисон также заявил, что его предложение, «как ни ужасно звучит для украинцев», лучше, чем реальный ядерный удар, который может нанести Путин по Украине.
Аллисону возражает профессор Школы права и дипломатии Университета Тафта Владимир Дубовик.
«Алиссон не понимает или специально опускает тот момент, что Путин может использовать любую операционную паузу для того, чтобы собраться с силами и нанести новый удар по Украине. Разговоры о том, что нужно подписать соглашение о прекращении огня, никуда не годятся, потому что у Украины есть определенная стратегическая инициатива. Поступают новые виды вооружений, в украинской армии и в целом в украинском обществе совсем другой уровень уверенности в своих силах».
К тому же опыт сдерживания России с 2014 года показывает, что если России идут на уступки, она забирает еще больше, применяя все возможные варианты шантажа.
Смотреть: что усиливает эскалацию, а что уменьшает
Владимир Дубовик, также профессор Одесского университета в Украине, считает, что рассуждения о предотвращении эскалации на примере Карибского кризиса важны, но их прямо нельзя приложить к нынешней ситуации.
И что на это ответила Россия? Они провели деэскалацию конфликта? Нет, они заявили, что якобы аннексировали территории.
«Слово «эскалация» – очень важно, в том числе через призму наследия Карибского кризиса, потому что нужно смотреть, что способствует эскалации, а что нет. Недавно американцы сказали: «Нет, мы не будем давать украинцам ракеты большей дальности, не давать самолеты и танки, потому что это будет способствовать эскалации». И что на это ответила Россия? Они провели деэскалацию конфликта? Нет, они заявили, что якобы аннексировали территории. Они заявили о вступлении их в состав России, о частичной мобилизации. То есть, урок здесь состоит в том, что если вы проявляете мягкость или нерешительность, непоследовательность в действиях в отношениях с таким партнером, как сегодняшняя Россия, это приводит именно к эскалации с их стороны».
Так думает и правнучки Хрущева – профессора международных отношений Нина Хрущева, выступившая в Гарвардской школе политики 17 октября:
«Путин – не политик. Он подполковник КГБ (даже не полковник, это важно), который действует как подполковник КГБ. Он не принимает решения политического характера. Карибский кризис привел к изменениям в самих Кеннеди и…
