Валерия Константинова
«Бросали в автозаки, держали на прицеле и называли «фашистами» – так жительница Мелитополя Анна Бут описывает, как происходила российская оккупация запорожского города. Она ежедневно выходила на акции протеста, клеила по городу патриотические безделушки, показывая, что Мелитополь – это Украина. Женщина рассказала проекту Радио Свобода «Новости Приазовья» о жизни в оккупированном городе, акциях сопротивления и их подавлении российскими военными.
«Хлеба уже не было»
Анна Бут работает преподавателем немецкого языка, биологии, экологии, гражданского образования «Мелитопольскому профессиональному аграрному лицею», где обучают водителей и автослесарей. Студенты привлекаются и к разной волонтерской деятельности. Война застала женщину за работой.
В один момент раздался взрыв. Я не раз слышала подобное и подумала, что, наверное, у кого-то случилось с газом
– Каждый день просыпаюсь в четыре утра, поэтому и 24 февраля не стало исключением. В этот день работала над проектом – раскладывала фотографии ребят из нашего волонтерского движения, которые мне присылают ученики, по направлениям: социальное, экологическое, морально-нравственное.
В один момент раздался взрыв. Я не раз слышала подобное и подумала, что, наверное, у кого-то случилось с газом. Просто не обратила внимание, посмотрела на часы, которые показывали 4:30, и продолжила работать.
В семь утра, как и в обычный день, Анна собиралась на работу. По дороге встретила соседа, сказавшего: «Куда ты идешь? У нас горит аэродром». Но, подумав, что это обычный пожар, он все же пошел в учебное заведение. Женщина припоминает, как этот день изменил ее жизнь.
Сразу позвонила по телефону дочери, которая в Запорожье, и сказала: «Христиночка, нас бомбят»
– На улице что-то непонятное происходило с автомобилями. На заправках были очень длинные очереди. Подобравшись к работе, увидела, что дети бегали с сумками, кричали о войне. В классе подготовилась к работе, а затем посмотрела новости. Поняла, что действительно началась война. Сразу позвонила по телефону дочери, которая в Запорожье, и сказала: «Христиночка, нас бомбят». Она через несколько часов приехала домой. За это время я закрыла кабинет, корпус и ушла домой.
Учитывая ситуацию, Анна попросила дочь купить по дороге хлеб, но его уже нигде не было. Люди начали «штурмовать» магазины – полки мгновенно становились пустыми.
– Кто имел возможность – выезжали сразу, другие – чего-то ждали. Я никак не могла поверить, что началась война. Поначалу очень скептически к этому относилась. Трудно было поверить, что такое может произойти в XXI веке.
«Называли нас нацистами и фашистами»
По словам учительницы, стрельба в центре Мелитополя началась 25 февраля. Российские военные быстро оккупировали город и захватили здание СБУ, налоговой, полиции. Местные жители почти сразу начали сопротивляться.
– Мне позвонил коллега 28 февраля и предложил прийти на межконфессиональную молитву у памятника Шевченко. С тех пор мы молились. Уже с 1 марта собирались с сине-желтой символикой. Митингующие выходили и с плакатами, среди которых очень много было с известным «русским кораблем». О нашей деятельности делала сообщения в соцсетях.
Женщина вспоминает, что каждый день на проукраинские митинги выходило все больше и больше людей. Оккупантам это не нравилось. По словам Анны, российские военные отвезли в город своих «актеров», которые играли определенную роль, например, получали их гуманитарную помощь.
Мы кричали людям, которых завезли к нам: «Позор!»
– В начале наших акций пророссийских «актеров» было больше нас. Но потом мелитопольцы активно начали участвовать в проукраинских митингах.
Мы кричали людям, которых завезли к нам: «Позор!», а они в свою очередь: «Ганьба». Называли нас, украинцев, нацистами и фашистами. В чем заключалась наша «фашистская деятельность»? Ответ на этот вопрос от пророссийски настроенных лиц слышали на всех акциях сопротивления: «Украина восемь лет бомбила Донецк, Луганск, и мы пришли отомстить».
Российские военные были в шоке и не ожидали подобных действий от местных, утверждает Анна. Они не понимали, почему их «пригласили освобождать», но одновременно называют «оккупантами». Мелитопольцы по пять часов проводили акции сопротивления.
Когда видела людей с сине-желтой символикой, появлялась гордость
– Мы кричали: «Мелитополь, вставай!», «Украина – превыше всего», «Единая. Соборное. Наша Украина», «ВСУ». Хотели, чтобы нас услышали. Противно было ходить по улицам, поскольку повсюду висели «триколоры» (флаги РФ – ред.). Это все сидит в сознании человека, влюбленного в Украину. Когда видела людей с сине-желтой символикой, появлялась гордость.
«Хватали людей и бросали в автозаки»
Люди в каждом квартале пели гимн Украины. С патриотической символикой ходили по всему городу. Даже когда угнали мэра Мелитополя Ивана Федорова, жители на следующий день тоже ушли под административный корпус. Они требовали уволить городского голову. Анна рассказала о действиях кафиров на проукраинских митингах.
Они вели себя как террористы. При этом неприятно выглядели, какие-то грязные, с людьми говорили как с собаками.
– На одном из митингов похитили активистку Ольгу Гайсумову. Она на обочине фотографировала мероприятие. Мы вернулись, а ее уже нет. После этого случая решили в дальнейшем соединяться друг с другом руками и держаться вместе. Тогда оккупанты начали хватать людей и бросать в автозаки. Они вели себя как террористы. При этом неприятно выглядели, какие-то грязные с людьми говорили как с собаками. Моя Кристина вступила в перепалку с одним из кафиров, я думала, что и нас заберут.
Семья преподавательницы всегда была на митингах впереди колонны. Они видели, что делал вражеский снайпер в это время.
– У него постоянно был палец на курицу, и так он наблюдал за участниками акции. Россияне снимали нас на телефоны, вели съемку с дронов. Возможно, чтобы потом использовать эти кадры в своих пропагандистских роликах.
С 15 марта, вспоминает женщина, оккупанты начали бросать людям под ноги светло-шумовые гранаты, перекрывать все площади, парки, чтобы помешать проведению проукраинских митингов. Оккупантов становилось все больше.
«Сорвали с самого высокого флагштока украинский флаг»
Когда увидела ту красную тряпку (флаг СССР – ред.), поняла, что это больные люди, у них не все дома. Страны не существует уже 30 лет, им, по-видимому, никто об этом не сказал
Впоследствии в Мелитополе из-за оккупации началась гуманитарная катастрофа. Аптеки пустовали, лекарств не было, магазины – почти пустые, ситуация с продуктами усложнялась. Банкоматы не работали, а наличные деньги меняли под 5-10%.
– Оккупанты сорвали с самого высокого флагштока в Запорожской области украинский флаг. Они сбросили его под ноги, топтались и кричали: “Ура”.
Когда увидела ту красную тряпку (флаг СССР – ред.), поняла, что это больные люди, у них не все дома. Страны не существует уже 30 лет, им, по-видимому, никто об этом не сказал, а они нацепили эту тряпку.
Анна проявляла проукраинскую позицию и до начала полномасштабной войны. Да, она еще до Дня Соборности готовила разный патриотический материал – сине-желтые сердца, распечатки, ленты. Из-за карантина все это осталось дома. Женщина рассказала, что в Мелитополе начало активно действовать партизанское движение.
– Когда нас перестали пускать на митинги, мы начали тайно расклеивать разные проукраинские штуки по городу. У нас была такая схема с открытками: в папку с файлами наклеивали скотч, чтобы можно было достать быстро из пазухи и наклеить где-нибудь украинскую символику. Страшно, но и мы как будто здесь ни при чем. Таким образом, еще долго можно было капать на мозг оккупантам. К сожалению, все сине-желтые ленты закончились. У меня до сих пор есть желтая ниточка, которую привезла и буду оберегать до конца войны.
Желтая лента у Анны была последней, которой можно было раздражать рашистов. Она могла завязать ее на сумке и ходить в магазин. Женщина с грустью отмечает, «за такие поступки оккупанты могли расстрелять».
«Разъезжали на автозаках с рупором, как это делали гитлеровцы»
С первых дней войны в Мелитополе нет ни украинского телевидения, ни радио, говорит преподавательница.
Проукраинские мелитопольцы никогда в жизни не включат российские телеканалы
– «Орки» (российские военные – ред.) разъезжали на автозаках с рупором, как это делали гитлеровцы, и хвалили Россию. Обещали, что аннулируют жильцам все кредиты, перекроют долги по коммуналке, наступит счастливая жизнь. Они даже навели порядок на озере Горячке, чтобы люди видели, какие они молодцы, а прошлые власти ничего не делали. К сожалению, люди, жившие при СССР и желающие туда вернуться, верят этой пропаганде. Они не видят и не слышат, что делают наши ребята, сколько их гибнет. Проукраинские мелитопольцы никогда в жизни не включат российские телеканалы.
Она утверждает, что оккупанты всячески склоняли народ в свою сторону. Так, в июне в лицее российские военные проводили собрание и говорили, что «директор заведения сбежал, всех покинул, а Россия возобновит работу, будет платить зарплату, сделает ремонт».
– В лицей с 24 февраля не ступала нога человека, поскольку перед ним находилось здание, в котором жили оккупанты. Это была женская исправительная колония, директор которой оказался коллаборантом и запустил туда рашистов. Через три дня там висел «триколор». Наше заведение забрали самым последним. В другом заведении профтехобразования, по моему мнению, около 80% преподавателей согласились на сотрудничество с Россией. У нас примерно 10-11 человек.
«Или умирать, или идти к россиянам»
После оккупации в Мелитополе начались проблемы с мобильной связью – он систематически прерывался. Анну и ее дочь Кристиной подавали даже на поиски в СБУ, потому что не могли с ними связаться. Чтобы позвонить, надо было ходить семь километров на определенную точку где-то у ледовой арены. Также не хватало украинской гуманитарной помощи. Ее люди получали в местном доме культуры. Там было все – от еды до одежды. Но потом заведение захватили.
– С продуктами в магазинах – беда. Когда видела русские товары, то не хотелось их даже в руки брать. А найти украинские было нереально. Завозили продукты из Крыма. С лекарством такая же ситуация. Одна из наших уехавших активисток по просьбе людей покупала необходимые лекарства и отправляла им. Люди, которые не могли терпеть, переходили на другую сторону. Им ничего не оставалось: либо умирать, либо идти к россиянам. В русской «гуманитарке» было много просроченных товаров. Если у человека нет дохода, то он берет все, что ему дают. Это очень…
