Украинский волонтер рассказал о 100 днях плена на оккупированной части Донбасса

Евгения Малярчука, предпринимателя и уроженца Мариуполя, война застала в Киеве. Он отправился волонтером в родной город, чтобы постараться увезти оттуда мирных жителей. В конце марта Малярчука задержали боевики незаконной вооруженной группировки «ДНР». Вместе с другими украинскими волонтерами он провел сто дней в плену в бывшей исправительной колонии в селе Оленевка под Донецком. Сейчас Евгений Малярчук – на свободе, сообщает телеканал «Настоящее время», созданный Радио Свобода с участием «Голоса Америки». Вот его история.

– Я пробыл в плену сто дней. По непонятным причинам. Я – гражданский, ни разу не участвовавший в боевых действиях. Был задержан. Под дулом автомата взят в плен. До сих пор не понимаю, как в наше время, в 2022 году вообще это возможно. Я таких ситуаций не видел даже в самых страшных художественных фильмах.

Исправительная колония в Оленовке была законсервирована. Ее открыли специально для того, чтобы организовать «фильтрационный лагерь». Поначалу «заключенных» было немного. А потом начались большие «этапы» из комбината имени Ильича, потом из «Азовстали». Одновременно на территории колонии было около трех тысяч человек. Питание не хватало. Воды вообще не было.

Сначала мы получали по куску хлеба и немного воды. Все работы на территории колонии выполняли пленники. Приготовление пищи, уборка всех помещений, разнос воды. Вода была преимущественно техническая, которую нельзя было пить. Давали питьевую, но очень мало. Приходилось пить то, что было. Условия содержания отвратительны.

Первый и последний месяц мы находились в ДИЗО. Это дисциплинарный изолятор, как впоследствии выяснилось. Тюрьма в тюрьме. В камере на шесть человек нас было 36. Одновременно не то что прилечь даже сесть не все могли. Спали в несколько смен. Было очень тяжело.

– Зачем они взяли вас в плен? Что они хотели?

– Не могу ответить на этот вопрос, потому что нам в плену никто ничего не объяснял. В Донецке нас привезли в отдел борьбы с организованной преступностью. Очень странное место. Почему мы туда попали – непонятно. Во время допроса пытались заставить признаться, что мы вроде бы вывозили гуманитарную помощь для ВСУ и якобы вывозили военнослужащих.

Когда началась война, я был в Киеве. Смотреть, как страдал Мариуполь, как страдали родные и близкие, я не мог. Поэтому я решил прорваться в Мариуполь и спасти людей. На допросе этой истории никто не верил. Они пытались обвинить нас в том, что мы выполняли какие-то задачи для ВСУ.

– Кто вас задержал? Российские военные?

– Как физически и психологически проявляется то, что вы сто дней находились в плену?

– Я потерял примерно 15 килограммов. Иммунитет нарушен. Питание было ужасным. У них не хватало посуды. Посуда использовалась по кругу. Его никто не мыл. Может быть, раз в день. Когда его приносили туда, где находились 250-300 человек, после того, как один доедал, в ту же тарелку накладывали пайку и передавали следующему.

Психологически я перенес это немного легче. Я познакомился и подружился со многими гражданскими в Оленовке. Среди нас было много бизнесменов, директоров IT-компаний. Мы пытались объединиться и помогать друг другу. Мы пытались помочь и другим пленникам, успокоить, ободрить. Видно было, что люди постепенно расклеиваются. Были и такие, кто сошел с ума. Мне это далось полегче. Но я не уверен, у психолога еще не было.

– В этой же колонии до сих пор находится волонтер Сергей Тарасенко. Известно ли вам о нем что-нибудь?

– Конечно, это наш друг. Мы познакомились в колонии и около двух месяцев находились в одной камере. В этот момент нас дистанцировали, держали нашу группу из гражданских в отдельности. Мы хорошо знаем друг друга. Сергей Тарасенко – до сих пор в Оленовке. Нам нужно объединить силы и помочь ему. Кроме Тарасенко, там много других гражданских.

В этом месте нет никакой логики, там нет никакого алгоритма действий. Как задерживают? За что? Почему отпускают? Почему нет? Никто не знает. Никто ничего не объясняет.

– Вы знаете, почему и как вас удалось уволить?

– Однажды подошли к нашей камере несколько офицеров, стали называть фамилии, потом была команда: с вещами на выход. Мы думали, что нас просто переведут на какое-нибудь другое место, как это было раньше. Лично я однажды провел трое суток в одиночной камере. В результате нас вызвали, заставили подписать протоколы, что у нас нет никаких претензий, и просто отпустили. Открыли ворота и сказали: “Вы свободны”.

– Каким вы запомнили Мариуполь в марте?

Фотографии одних и тех же мест в Мариуполе до и во время российского вторжения в Украину.

– На это было очень тяжело смотреть. Мой родной город, где я родился и вырос. Он был практически уничтожен, на улицах шли бои. Мимо меня несколько раз на огромной скорости пролетали танки.

Я отправился в центр Мариуполя. Моей задачей было спасти людей именно из той части города, у которой проходили бои, откуда люди самостоятельно выбраться не могли. Я целенаправленно уехал в район подземного перехода. Это центр города. Недалеко от Драмтеатра. И там, пройдя по подвалам, я собрал женщин и детей, пожилых женщин. Каждый раз, спускаясь в подвал, я объяснял, что вывожу бесплатно женщин и детей из города. Ситуация критическая в городе была гуманитарная катастрофа.

– Как местные относились к оккупации? Что они говорили?

– В их глазах был ужас. На эту тему мы пообщаться не успели, потому что через короткое время нас остановили, сказали, что мы должны проехать с ними для проверки документов, и уже в Никольском, 20-25 км от Мариуполя, меня заставили взорвать всех людей в поле, в так называемом «центр приема беженцев». И меня уже задержали и начали возить по клеткам, подвалам и тюрьмам. Людей я успел только успокоить, попытался их взбодрить и развеселить.